– Не беспокойся, она успеет остыть, – сказал я и ушёл в пустую комнату.

Всю следующую неделю меня не беспокоили и не трогали, словно забыли совсем. Я бегал по городу, решая бытовые вопросы. Вначале пытался отыскать требуемых рабов, но, как оказалось, невольничий рынок работает только раз в месяц. Затем я сделал несколько заказов у Рофа и в кожевенной мастерской. Особенно меня интересовали крепежи для насадок к протезу.

Роф, к слову, был очень удивлён моему появлению и ещё больше удивлён отсутствию ошейника.

– Мне сказали, что ты сложил голову на арене, – прогудел он, когда я появился у ворот кузницы.

– Не спрашивай, Роф, всё очень сложно, – покачал головой я. – Прости за Моню, я не хотел, чтобы так получилось.

– Жаль, конечно, дурака, хороший из него мастер получился бы, – вздохнул тот и отвесил леща новому детине-помощнику. – Не то что этот, увалень. А ну, шевелись давай, не видишь – заказчик пожаловал, неси уголь бегом и разведи огонь в горне!

Парень вжал голову в плечи и мухой вылетел за дверь, откуда тут же долетело чертыханье и грохот вёдер.

– Вот, – с улыбкой протянул я ему лист с эскизами, – в общем ты уже всё это делал. Я хочу пару дополнительных насадок на протез. Ну и вот такие клинки нужны – без рукоятей, баланс – ровно по центру.

– Я умею ковать ножи для метания, – прогудел Роф. – Когда тебе это нужно?

– Как сможешь, не к спеху пока, – пожал я плечами.

– Закончу через два дня, – немного подумав ответил он. – С тебя по серебряному за каждый.

– Идёт, – согласился я. – Ты не знаешь, Тирол сможет изготовить для меня тренажёры по эскизам?

– Этот старый чёрт может творить волшебство с древесиной, – усмехнулся Роф. – Иди, он будет рад тебя видеть.

Он не ошибся, с Тиролом мы проторчали в мастерской до самой темноты. Ему было всё равно на гладиаторские бои, а вот свою работу он очень любил. Когда я заявился к нему без рабского ошейника – он был несказанно рад. Как-то само собой он решил, что его сняли с меня за победу в турнире, и я не стал его переубеждать.

Работы я подкинул ему достаточно много и выполнить заказ он обещался к концу следующей недели, а заодно прислать мастеров, которые всё установят и смонтируют. За все хлопоты он взял с меня десять серебром. Почти столько же я заплачу Рофу, но его изделия смогут поместиться у меня в кармане.

Жизнь начинала приносить мне удовольствие. Удалось быстро вписаться в её ритм и адаптироваться к свободе.

Удивительно, сколько всего может сделать женщина, которая постоянно занимается хозяйством. За неделю мой дом преобразился, засиял и наполнился жизнью. Если въезжал я в заброшенное строение, покрытое пылью, с затхлым запахом, который, казалось, впитался в стены, то сейчас его было не узнать. Окна отмыты так, что, кажется, будто стёкла в рамах отсутствуют.

Запах стал свежим и по вечерам наполнялся запахами, идущими с реки. Я любил на закате наблюдать за жизнью в порту, она успокаивала и умиротворяла. Белые паруса, словно облака на высоких мачтах, лодочки рыбаков с удочками и сетями, крики чаек и лёгкий запах тины. В такие моменты я вспоминал Лему, её прах сейчас стоял на полке, напротив окна. Я выкрал его ночью, чтобы не отвечать на кучу вопросов. Придёт время и все они узнают, что я жив, но пока рано.

Выкрасть прах было совсем несложно, особенно, если учесть то, что я знал каждый камень в доме Дария.

В один из таких вечеров ко мне снова пожаловал Мыш. Я увидел его ещё в окно, потягивая горячий чай, сидя на подоконнике.

– Входи, Мыш, – крикнул я ему в открытое окно, – я сейчас спущусь.