Нужно платить за квартиру – естественно. Электричество тоже на одном из первых мест. Без холодильника и освещения квартира для жилья непригодна. Газ… Ладно, сейчас ноябрь. Без отопления не очень уютно, но выжить можно.

Однако послание, от которого ее в самом деле чуть не стошнило, отличалось от коммунальных счетов. На дешевом конверте, судя по всему, брошенном прямо в почтовый ящик, шариковой ручкой было написано лишь: Хэрриет Вестуэй, верхняя квартира.

Адреса отправителя не было, но он и не требовался. У нее появилась ужасная догадка, от кого письмо.

Хэл проглотила картошку, которая едва не застряла в горле, и сунула самый неприятный конверт под стопку счетов, поддавшись непреодолимому желанию спрятать голову в песок. Больше всего ей хотелось сейчас перевалить проблемы на кого-нибудь, кто старше, мудрее, сильнее.

Таких людей у нее не было. Не осталось. Однако и в самой Хэл таились скрытая сила и упорство. Может, она и маленькая, тощая и бледная и такая еще молодая – но далеко не ребенок, за которого ее по привычке принимают. Она повзрослела три года назад.

И эта сила заставила ее опять вытащить конверт и, кусая губы, вскрыть его.

Внутри обнаружился всего один лист бумаги, на котором было напечатано несколько фраз:

В животе у Хэл екнуло, и она нашарила в кармане бумажку, которую нашла у себя на работе после обеда. Письма были идентичны, не считая помятостей и пятен от чая, которые она посадила на первое письмо, когда открыла.

Содержание их не было для Хэл новостью. Уже несколько месяцев она старалась без особой нужды не подходить к телефону и не отвечала на СМС, связанные с ее финансовым положением.

Трясущимися руками она аккуратно положила письма друг подле друга на кофейный столик, содрогаясь при мысли о том, что они означают.

Хэл привыкла читать между строк, догадываясь о важности того, о чем люди не говорили, впрочем, и того, о чем они говорили. В некотором роде это была ее работа. Но о смысле не сказанных здесь слов гадать не приходилось.

Ей говорили: Мы знаем, где ты работаешь. Мы знаем, где ты живешь. И мы еще придем.

Остальное отправлялось в макулатуру, и Хэл затолкала бумаги в корзину. Устало опустившись на диван, она закрыла лицо руками, стараясь не думать о печальном состоянии банковского счета. Она слышала голос мамы. Та будто стояла у нее за спиной и читала нотацию про подготовку к экзаменам на получение аттестата. Хэл, я понимаю, что у тебя куча дел, но тебе нужно поесть! Ты такая худая!

Я знаю, мысленно отвечала она. У нее так всегда: когда она нервничала или переживала, аппетит исчезал в первую очередь. Но она не имеет права болеть. Не сможет работать – не будут платить. Не могла Хэл себе позволить и выбросить еду, даже если та намокла и остыла.

Стараясь не обращать внимания на боль в горле, Хэл заставила себя зацепить еще один брусочек картошки. Но, не донеся его до рта, заметила кое-что в корзине для бумаг. Кое-что, чего не должно там быть. Письмо – плотный белый конверт, адрес написан от руки – угодило в корзину вместе с рекламой доставки еды на дом.

Хэл положила картошку в рот, облизала соль с пальцев и нагнулась к корзине за письмом. На конверте было написано: Мисс Хэрриет Вестуэй, кв. 3с, Живописные виллы, Брайтон. Адрес чуть запачкан жиром с пальцев.

Должно быть, она сунула его туда по ошибке, вместе с пустыми конвертами. Ну, по крайней мере, это не очередной счет. Послание скорее смахивало на свадебное приглашение, что было маловероятно. Хэл не могла вспомнить никого, кто собирался жениться.