- Ну что ты, что? – беспомощно повторяла Марина, все крепче прижимая его к себе, - Ничего страшного, все в порядке, все хорошо…

- Он так испугался… - послышался голос. Марина огляделась. Она лежала на сером ковровом покрытии в Пашкином, теперь – в ее кабинете. Над ней, со стаканом в руке, склонилась секретарша. Ага, понятно, откуда дождь. Только непонятно, как хлопнувшись в обморок в приемной, она очнулась в кабинете.

- Я вас втащила, - смущенно ответила секретарша, явно неуверенная позволительно ли столь фамильярное обращение с бесчувственным телом начальства. И поторопилась объяснить, - Сзади Эдуард Викентьевич шел, я подумала, вы не захотите, чтобы он вас… ну, предпочтете быть более подготовленной…

Марина на мгновение представила: заинька-Эдичка распахивает дверь и всеми лапами наступает на распростертую по полу соперницу. Жуть какая!

- Вы все правильно сделали, - тяжело опершись на плечо секретарши, Марина отскребла себя от пола и переместила собственное тяжелое тело в директорское кресло. Сашка немедленно влез к ней на колени.

- И что же мне с тобой делать? – безнадежно вздохнув, Марина погладила Сашку по золотистым волосикам, - Не получается из меня няньки.

- Это кто вам такое сказал? – осмелевшая секретарша картинно удивилась, - Вы с ним сколько? Пять-семь дней? Я как своего малого из роддома привезла, села над кроватью и реву, а что с ним делать – не знаю. Как купать – спрашиваю, как кормить – опять спрашиваю. Несколько ночей не поспала, с пеленками-памперсами помоталась, с не выспавшимся мужем поругалась, от свекрови выслушала, какая я плохая мать и жена… - девушка говорила увлеченно, тема была ей близка.

- И что? – поторопила ее Марина.

Секретарша коротко фыркнула.

- На балконе веревку отмотала и в ванну. В комнате пацан мой орет-заливается, а я один конец к крюку прикрепила, а из другого петельку вяжу. И тоже реву: мальца жалко, мужа жалко, себе жалко, и злоба душит. Петлю на шею накидываю и думаю: "Вот сейчас вам мало не покажется! Сами все делать будете, без меня! Посмотрю, как справитесь!" И свекровь перед глазами стоит.

Марина сверлила девушку напряженным взглядом. Та на секунду примолкла, шмыгнула носом, улыбнулась.

- Влезла на стиральную машину, постояла-постояла, да и слезла. Сына кормить пора было, и вообще… Закрутилась по хозяйству, про веревку забыла, а вечером муж с работы вернулся. Пошел руки мыть, выходит из ванной белый, как стенка, и петлю мою в руках держит. С тех пор все легче пошло. То ли я приспособилась, то ли остальные привыкли. Главное, свекровь замолчала. Ошибусь, что-нибудь не так сделаю, у нее только губы дрогнут, но молчит, - продолжая рассказывать, девушка возилась с кофеваркой, и вскоре перед Мариной уже стояла чашечка великолепного кофе по-турецки, с пышной желтой пенкой, - Вы не волнуйтесь, Марина Сергеевна, обморок для новоиспеченной мамаши – дело нормальное, бывает и хуже.

- Я не мать, я тетка, - Марина отхлебнула глоточек терпко-сладкого, невероятно крепкого кофе, - И опекунша. Свекрови нет, зато есть старая работа и новый бизнес.

- И с этим можно справиться, главное – приспособиться. А на сегодня мы нашего молодого босса пристроим, - секретарша подскочила к телефону внутренней связи и наскоро потыкала в кнопки, - Девочки, скажите, чтоб Юля быстренько к шефине шла.

- Погодите, у этой самой Юли наверняка есть работа, - запротестовала Марина, одновременно и благодарная, и слегка шокированная. Она не знала, что лучше для начальницы большого концерна: сказать спасибо за инициативу или выругать помощницу за самоуправство.