- О мертвых или ничего, или хорошее, - отрезала сидящая в конце стола женщина.

- Так он как раз сказал хорошее, - незнакомый женский голос заставил всех обернуться к двери, - Вот если бы ляпнул, что Пашка слушался каждого его слова… Это ж все равно, что обвинить покойника в полном дебилизме!

- Вы, милочка, что здесь делаете? – стараясь казаться грозным, рявкнул Эдик, - Врач нам, собственно говоря, не нужен, у нас все здоровы.

- А я, собственно говоря, не врач, - снимая белый халат, Марина вошла в комнату. Краем глаза проверила костюм. После скачек верхом на скорой помощи всего можно ожидать. Нет, все в порядке, блузка не выбилась, юбка не перекосилась. Кажется, очередной шедевр от тети Зины: коричневый костюмчик из шерсти двух оттенков – юбка в складку потемнее, длинный пиджак светлее – производит сильное впечатление. Бабы из правления так и впились глазами.

Эдика-громовержца Маринина элегантность не проняла. Величественно сдвинув брови, он вопросил:

- Кто вы такая? Немедленно покиньте помещение.

- Я – ваш новый начальник. Помещение покинуть никак не могу, без меня вы всю «Worldpress» к чертям разорите, - и стряхнув халат на руки ошеломленному Эдику, Марина решительно опустилась в кресло председательствующего.

- Простите, по какому же праву вы теперь начальница? – только что готовое съесть Эдика живьем, правление перестраивалось в поддержку «своего» против чужака.

- По юридическому. Марина Сергеевна является опекуном всего имущества вплоть до совершеннолетия Александра Павловича Севастьянова-младшего. И по решению покойного Севастьянова-старшего замещает его на посту генерального директора, - прямо от дверей приняла подачу госпожа адвокатесса. И проследовала внутрь плавным маршевым шагом. Марина никогда не думала, что такой возможен, а вот поди ж ты, увидела воочию. Даже позавидовала: имей она такую походку и умение держаться, ей бы и о костюме заботиться не пришлось.

Нотариальная дама подошла к длинному столу совещаний и замерла по правую руку от Марины. Ошеломленный Эдик тупо уставился на обеих женщин. Потом вдруг дернулся и двигаясь механически, словно зомби, промаршировал в угол. Вернулся он уже со стулом в руке. Водрузил его возле адвокатессы. Не поблагодарив, даже не повернув головы, будто стул сам собой явился к ее ногам, юридическая дама опустилась на сидение.

Растерянный Эдик яростно тер ладонью лоб, словно мучительно пытался сообразить, какие чары вынудили его усадить нежеланную гостью.

- Позвольте, а почему нам ничего не известно! - воинственно топорща усы, вмешался бухгалтер, - Что за театральное появление! Неужели нельзя по-человечески: позвонить, предъявить соответствующие документы.

- Тц-тц-тц, Эдуард Викентьевич, - пощелкала языком Марина, - Что ж это вы, от ближайшего окружения тайны имеете? Не дело, нет, не дело! Я, любезнейший Степан Петрович, - с самой приятной из всех своих улыбок, Марина повернулась к бухгалтеру, - вторые сутки в вашем офисе телефон обрываю, все пытаюсь по-человечески. Лично приезжала, топталась тут у проходной. К сожалению, кроме «Не мешайте работать!», других слов у Эдуарда Викентьевича не нашлось. А ведь я ваш старший компаньон, непосредственный шеф и главный босс. Плоховато в фирме с дисциплинкой, подраспустились. Рыба, знаете ли, гниет с головы. Если наверху не уважают старших, какой же субординации можно ждать от подчиненных?

- «Соответствующие документы», безусловно, имеются, - веско обронила адвокатесса, прерывая расхулиганившуюся Марину.

Вертлявое, как собачий хвост, настроение правления снова переменилось. На Эдика теперь смотрели с презрительным недоумением, а на Марину – с глухой злобой. Похоже, сидящие в зале никак не могли решить, кто им омерзительней: свой балбес или пришлая нахалка.