– Лучше уж Наташи с Васей, – пробормотал Спиридонов, косясь на Марину. – Коля, конечно, звездит, но какая он на хрен звезда? Так, проходной фуфлогон для ролей второго плана.

– Стоп-стоп, – вмешался Володя. – Минуточку, съемки только начались, и что – мы тут же вбросим самый вкусный сюжет? Фильм выйдет лишь в следующем году. Какая нам польза от того, что мы сразу предъявим все наши козыри? Через полгода все уже забудут о том, что было сегодня. Вот если бы ближе к концу съемок…

Барщак заколебался.

– Но про Наташу с Колей сейчас ведь можно дать инфу?

– Про Колю – конечно. Но с романом главных актеров лучше повременить, тем более что у них по жизни ничего пока нет. Вот когда мы будем снимать на студии…

– Ты, главное, Васю не забудь предупредить, – ухмыльнулся Спиридонов. – Когда, как и в какой позе. А то вдруг он с моментом промахнется…

Марина слушала этот разговор, не веря своим ушам, и надеялась только на одно: что на лице у нее не отражается все то, о чем она думает в эти мгновения. Пиар. Роман. Удачный момент. Ах, киношники, киношники, до чего же вы все… занятные, черт побери! И она почти перестала жалеть, что в свое время проглядела в контракте набранный мелким шрифтом пункт, который позволял продюсеру в случае надобности вытащить ее на съемки и дорабатывать сценарий уже на площадке. Изнанка кинематографического процесса оказалась настолько захватывающей, что Марина едва успевала фиксировать впечатления. Вот и сегодня: едва ее отпустил продюсер, который на прощание небрежно велел переписать сцену любовного объяснения героев, как уже в коридоре в Марину вцепилась Надя.

– Ты не знаешь, где Вася?

Марина подумала и честно ответила, что видела, как с час назад он укатил на своей машине.

– Один?

– По-моему, да. А что?

…Впрочем, она сразу же поняла, в чем дело, только поглядев на лицо молодой ассистентки гримера.

– Он тебе нравится?

Надя вспыхнула.

– Если и так, что с того?

В ее голосе вызов смешался с отчаянием. Постороннему наблюдателю съемочная группа кажется чем-то компактным, чем-то, чьи члены равноправны, но на самом деле это вовсе не так. Актеры, исполняющие главные роли, могут относиться свысока к актерам начинающим, режиссеры и операторы сполна отыгрываются на своих ассистентах, а об осветителях и дольщиках и говорить нечего – это кинорабы, с которыми никто не считается. Надя могла хоть каждый день поправлять грим Васе Королеву и беседовать с ним о погоде – это вовсе не означало, что он заметит ее или будет воспринимать как равную себе. Кроме того, сам Вася держался замкнуто и обособленно, и в группе сразу же сочли, что он зазнался. Марине же казалось, что звезда и мечта половины страны попросту болезненно застенчив, но она была достаточно умна, чтобы не настаивать на своей теории.

– Ладно, не переживай, – примирительно сказала она Наде. – Пойдем лучше выпьем чего-нибудь.

– Не могу, – девушка поморщилась. – Барщак запретил давать гримерам спиртное.

– Почему?

– Из-за Зины.

– Главной гримерши?

– Ну да. Год назад у нее муж погиб в автокатастрофе, и Зина стала сильно пить – просто ужасно. Потом лечилась, закодировалась и всякое такое… Она уверяет, что больше спиртного в рот не берет, но на всякий случай Слава решил подстраховаться и велел: никому из гримеров – ни капли.

– Чего так, всех сразу наказывать?

– Понятия не имею. Может, он думает, мы вместе будем пьянствовать?

– А что ж он за Дымовым недоглядел?

– Дымов – алкоголик со стажем, углядишь за ним, как же… Он с собой термос привез, а в термосе водка. Да и любой дольщик ему за деньги бутылку принесет, это не проблема.