– Отрази в этой справке главные моменты дела. Обязательно дай краткое обоснование путей развития игры – как мы их себе представляем. К справке приложи проект очередного сообщения радиста в радиоцентр. Будь начеку, – предупредил Абакумов. – Дело ясное: курьер непременно явится.

Барышников дал задание в отдел и к утру следующего дня получил требуемую Абакумовым справку и проект шифрограммы с очередной порцией дезинформации, завершающейся известием о прибытии курьера. Это делалось на тот случай, если курьер действительно явится в эти дни. Документы тут же были переданы Абакумову.

Едва успев получить последнюю информацию от Николая Грачева, Барышников услышал телефонный звонок. В трубке послышался резкий командный голос Абакумова:

– Заходи!

– Виктор Семенович, два часа назад прибыл курьер и доставил все необходимое, – начал свой доклад Абакумову полковник. – Сейчас он отдыхает в комнате радиста. Двинуться обратно намерен утром. На месте находится группа захвата.

– На, прочти, – прервал его Абакумов, протягивая Барышникову справку и проект сообщения в разведцентр.

Барышников выдвинул стул, присел и разложил перед собой бумаги. Он увидел, что местами текст справки подчеркнут жирным синим карандашом. В заключительной части, где излагались соображения Управления, внесена небольшая правка. Такой же синий карандаш прошелся и по тексту шифрограммы.

Внезапно лоб Барышникова покрылся испариной: он узнал этот почерк. Растерянно посмотрел на Абакумова.

– Ну что, узнал? – поинтересовался тот. – Да, да! Это правка товарища Сталина. Верховный считает, что немедленный захват курьера – риск малооправданный, за ним может быть и контрнаблюдение. В результате провала игры мы лишим себя возможности продолжить очень важную для военных в данный момент дезинформацию врага. Товарищ Сталин считает также, что при таком образе действий мы упустим благоприятную возможность выследить, где и как агентура немецкой разведки преодолевает линию фронта по возвращении с выполненного задания, какими опорными пунктами во фронтовой полосе пользуется, а то, что они есть там, – не вызывает сомнений.

– Значит, выпустим его?

– Ни в коем случае, Володя. Курьера будем арестовывать. Но не там, где намечали, а в самом последнем пункте пути его следования через фронтовую полосу. Необходимые распоряжения военным контрразведчикам об организации надежного контроля за поведением курьера во время его пребывания во фронтовой зоне и быть готовыми к его задержанию в последний момент, я уже сделал.

14 июля 1942 года. Берлин.

В резиденции руководителя отдела «Иностранные армии – Восток» полковника Райнхарда Гелена приняли очередное радиодонесение из Москвы. Полковник, откинувшись в кресле, закинув нога на ногу и покуривая сигарету, молча слушал дешифровальщика.

«Четыреста тридцать восьмой Центру.

Военное совещание завершилось в Москве вечером 13 июля. Присутствовали Шапошников, Ворошилов, Молотов, британский, американский и китайский военные атташе. Шапошников заявил, что их отступление будет до Волги, чтобы вынудить немцев зимовать в этом районе. Во время отступления должны осуществляться всеобъемлющие разрушения на оставляемой территории; вся промышленность должна быть эвакуирована на Урал и в Сибирь.

Британский представитель попросил о советской помощи в Египте, но получил ответ, что советские резервы мобилизованной живой силы не столь велики, как полагают союзники. Кроме того, им не хватает самолетов, танков и артиллерийских орудий, в том числе и потому, что часть поставок этого вооружения, предназначенного для России, которое британцы должны были доставить через порт Басра в Персидском заливе, была перенацелена для защиты Египта. Было решено провести наступательные операции в двух секторах фронта: севернее Орла и севернее Воронежа с использованием больших танковых сил и воздушного прикрытия. Отвлекающая атака должна быть проведена у Калинина. Необходимо, чтобы Сталинград, Новороссийск и Кавказ были удержаны».