Он кивает. Входит следом за мной в кабинет. Спрашивает:
– Это вы татуировщик?
Я, осторожно передвигаясь, включаю кондиционер, открываю бутылку воды и пью из горлышка. Не отрываясь от процесса, киваю: ага, типа, татуировщик это я и есть.
– Я к вам по делу, – говорит он.
Я, продолжая вливать в себя жидкость, снова киваю: ну-ну, типа… слушаю. Бутылка кивает вместе со мной.
– Даже не знаю, с чего начать, – говорит он.
Я ставлю бутылку в холодильник. Я говорю:
– Начните с самого главного.
Он молчит несколько секунд. Потом:
– Мой отец вчера умер.
– Соболезную, – говорю я серьёзно.
– Спасибо, – он склоняет голову. Потом продолжает, – он тяжело болел… Но до самой смерти оставался в полном сознании… Это я для того рассказываю, чтобы вы поняли…
Я, упёршись задницей в подоконник и скрестив руки на груди, киваю – продолжайте. Он продолжает:
– Вчера утром он позвал меня к себе… Сказал, что прожил интересную жизнь… что видел такое, чего многим и не снилось… Но это была не праведная жизнь…
Сергей говорит спокойно, но я чувствую, что это спокойствие даётся ему с трудом.
– Он сказал, что поддался на большой соблазн и поэтому согрешил больше, чем другие.
Сергей замолчал. Я тоже не проронил ни звука.
– Он сказал, что ему кое-что обещали… но обманули… бросили его… И теперь, умирая, он боится за свою душу…
Кондиционер начал натужно гудеть: температура на улице перевалила за отметку 40 градусов выше нуля.
– Он попросил меня сделать для него кое-что… И взял с меня слово, что я исполню его последнюю просьбу… Вот…
Сергей полез в нагрудный карман и достал сложенный вчетверо лист бумаги. Протянул мне. Я осторожно его развернул: посередине листа нарисованный от руки круг, в котором перекрещиваются несколько линий. В центре и по окружности несколько символов. Кабалла. Где-то среди моих книг нечто подобное есть.
– Что это? – спрашиваю я.
– Это знак, защищающий от тёмных сил…
Сергей смотрит на рисунок. Потом поднимает глаза на меня.
– Отец сказал, что это означает: уйди от волос моих, уйди от костей моих, от мяса моего, из снов моих, уйди от души моей… кажется так…
Он снова смотрит в лист бумаги:
– Отец сказал, что этот знак, после того как его похоронят, поможет ему Там… сделает невидимым для тёмных сил… поможет ему попасть на небеса…
Молчание. Обоюдоострое. Я держу лист бумаги в руке. Я уже догадываюсь, но всё равно спрашиваю:
– А я тут причём?
И когда выслушиваю ответ, говорю:
Конец ознакомительного фрагмента.