Возвращаюсь на Землю, прихожу в себя, рядом, положив голову мне на плечо, тихонько улыбается своим мыслям моя Самая Прекрасная и Любимая Женщина… Заметив мой взгляд, шепчет:

– Девочки говорили, что это страшно и больно… А это – прекрасно!

– А откуда твои девочки это узнали, а?..

– Нахал!.. Как ты мог такое подумать?.. Им рассказывали про это мамы и… старшие подруги…

– Надеюсь, я развеял твои сомнения по этому поводу?

– Ну, не совсем… Я хотела бы еще разубедиться… – Даша произносит это с хитрой улыбкой и тут же заливается смущенным румянцем, заметным даже при лунном освещении. – Денис… Де… М-м-м… Денис… А… А-ах…

Проснулся, когда солнце только-только стало пробиваться сквозь ватный туман, спать не хотелось абсолютно… Моя любимая сейчас, наверное, сладко спит, досматривая сны. Мы расстались, когда луна уже прошла бо́льшую половину своего ночного маршрута, о присутствии Дашеньки здесь внешне напоминал только еле уловимый запах ее духов. А то, что случилось, останется навсегда в моей памяти!.. При мысли о том, что именно произошло этой ночью, организм отреагировал вполне предсказуемо. Пришлось подниматься и в одних шароварах тихонько красться из дома, чтобы ненароком никого не разбудить. Шлепаю босиком по прибитой траве к колодцу, там пару минут полощусь в холоднющей воде, затем – к стогу, где вчера мы с Сашкой занимались. Лицом к солнцу, глаза закрыть, вдох-выдох… Прокручиваю двадцать четыре формы тай-цзы, плавно переходящие в разминку – своеобразный танец из базовых движений… На чем меня и притормаживает молодое поколение. Александр-младший, очевидно, услышав, как я выхожу, проснулся и решил незаметно проследить, но подкрасться поближе ему помешал Бой, последовавший с ним. Звонким лаем пуделёшка пожелал доброго утра, а заодно и выдал свое с парнем местоположение. Остаток времени вместо зарядки уходит на закрепление пройденных вчера приемов, после чего дружной компанией идем обратно.

В доме уже слышатся голоса, народ потихоньку просыпается, поэтому хватаю кувшин с водой и быстренько лечу в свою комнату, чтобы никто не застал в таком неприличном виде. Минут десять уходит на бритье и одевание, затем спускаюсь обратно. Несмотря на прохладу, все уже кучкуются на террасе поблизости от закипающего самовара. Не хватает только моей милой. Полина Артемьевна выражает удивление, куда же это ее доченька пропала и почему ее до сих пор нет за столом. На что Михаил Семенович, многозначительно глянув в мою сторону, выдает гипотезу, что, мол, девочка, по-видимому, вчера набегалась, нагулялась на свежем воздухе, устала, вот и отдыхает. При этом почему-то все смотрят на меня. Приходится делать оловянно-честные глаза, чтобы доказать свою невиновность. Долго этого делать не приходится, слышны легкие шаги, и Дашенька тут же появляется на веранде, весело здоровается со всеми и извиняется за опоздание. О необычности прошедшей ночи говорят только слегка припухшие губки, да и то в пристальном рассмотрении. Но все равно в воздухе висит какое-то невысказанное напряжение. Ввиду того, что заказанный транспорт уже прикопытил, быстренько пьем утренний чай и едем в Гомель свершать великие дела. Мы с моей ненаглядной снова сидим в пролетке с Прозоровыми и периодически краснеем, когда ловим взгляд друг друга или когда Михаил Семенович с супругой многозначительно нам улыбаются. А денек-то действительно предстоит хлопотный.

По приезде оставляем ждать одного из извозчиков, быстренько собираемся на военный совет. Руководит процессом, естественно, Полина Артемьевна. Оставив себе начальником штаба Ольгу Петровну и Сашку в роли вестового, она остальных отправляет выполнять свое задание. Господа путейцы едут с нами до Базарной площади, затем, пожелав нам удачи, исчезают в Гостином ряду, имея целью найти несколько бутылок шампанского и «еще кое-чего», как было таинственно сказано Александром Михайловичем.