– Лилия Михайловна, вам не стоит волноваться об этом, – как истинный джентльмен, Аарон Эрнестович не стал произносить неприличного слова.

  – О чём? – тихо уточнила Котёночкина, продолжая таращить глаза на начальника.

  – О… – Аарон, как интеллигентный человек подыскивал слова. – О сексе, – наконец, назвал он вещи своими именами, глядя, как глаза зайки-сомнамбулы приобретают пугающие размеры. – Я предлагаю вам провести время с пользой и взаимной выгодой, а не… Одним словом, – Аарон напрягся всем телом и решился. – Я предлагаю вам стать исполняющей обязанности жены, обязательно по любви, чтобы «познать все краски и радости жизни»! – процитировал он слова завещания Аарона-старшего.

   Чтоб сковорода под его задницей разорвалась, не справившись с температурным режимом!

  – Но почему я? – воскликнула девушка. Котёночкина выглядела настолько расстроенной, бледной, так отчаянно заламывала руки, что Аарон Эрнестович невольно задался вопросом, а почему она? Девушек из народа много, вполне можно рассмотреть малышку с соболиными бровями на милом личике. Речь, в конце концов, идёт о трёх процентах «Супервайзинг строительства скважин нефти и газа»!

  Вполне можно рассмотреть вариант вступления в брак с другой девушкой из народа, например, со Станиславом – своим ассистентом. Станислав собран, в достаточной степени образован, вряд ли он удалял себе рёбра, точно не делал ринопластику, и брови у него были простой формы, а судя по тому, что аккуратно уложенные – Станислав был почти так же толерантен, как Тагуи. Впрочем, и этот вариант пришлось отбросить, как неосуществимый – на территории страны, гражданином которой являлся Аарон Эрнестович Абалденный, однополые браки были запрещены, даже по самой большой любви к трём процентам «Супервайзинг строительства скважин нефти и газа».

  – Лилия, я, фигурально выражаясь, испытываю к вам самые искренние чувства, – Аарон помнил, что ему следует убедить в своей любви Лилию Михайловну Котёночкину, но пока не удавалось убедить в этом даже себя, и он предпочёл ограничиться общими формулировками. – И искренне предлагаю вам заключить… – тут Аарон осёкся, подумав, что Котёночкина вряд ли поймёт формулировки из семейно–финансового кодекса Абалденных. – Вступить в обязанности исполняющей жены!

  Острая боль прострелила спину Аарона Эрнестовича. Кто бы мог подумать, что предложение руки и сердца по самой взаимной любви для последующего наслаждения всеми красками, радостями жизни и тремя процентами «Супервайзинг строительства скважин нефти и газа», конечно же, несёт такой побочный эффект.

  – Вы принуждаете меня к браку? – Лилия Котёночкина подпрыгнула на стуле, одёрнула юбку, прикрывающую колени даже когда она сидела, и глубоко и часто задышала, гневно смотря на Аарона Эрнестовича.

  – В некотором роде, – Аарон смотрел, как его рука с растопыренными пальцами водит перед его же лицом, и как за этими пальцами наблюдает Котёночкина с откровенно убитым видом.

  – Знаете, – подала голос молчавшая несколько минут Котёночкина, под мерные переборы пальцами по дереву. Аарон Эрнестович Абалденный продолжал «наигрывать» «Симфонию номер пять», как нельзя лучше подходящую ситуации и настроению мужчины. – Я решительно не понимаю, чем вы меня будете шантажировать, – к Лилии Михайловне вернулся цвет лица, немного сильнее, чем должно быть, теперь она не напоминала умирающего зайку-сомнамбулу, а лишь только зайку, вполне бодрого, хоть и с высокой температурой тела.

  – Я должен вас шантажировать, Лилия… Михайловна? – Аарон в удивлении посмотрел на Котёночкину.