– При чём тут Тимур?

Марта была возмущена и обижена. У неё мир рушился, хозяин из дома выгонял, она что, про лейтенанта думать при этом должна?

– Сколько ты можешь его мучить? Не надо скулить, Маня! – он всегда называл её ласково, когда хотел установить максимальный тон доверия. – Ты вернешься из экспедиции, а дома тебя ждёт новая, двухкомнатная квартира. Я уже подобрал вариант размена… Правда, с доплатой. Зато мы будем жить совсем рядом.

Марта понимала, что дедушка хочет приучить её жить самостоятельно. Он всегда мечтал, чтобы у неё появилась хотя бы какая-то личная жизнь, а не только он и государственная служба.

Только немецкую овчарку всё устраивало. Хозяин для собаки всегда больше, чем просто друг. Даже уезжая в экспедиции, Марта остро переживала разлуку. Раньше они путешествовали в месте, но в последние семь лет Федот Максимович, ссылаясь на возраст, твердо решил, что дальше Екатеринбурга и окрестностей никуда выезжать не будет.

Размен квартир состоялся, когда дед отправил её под Ивдель в очередную экспедицию, собранную волшебниками Великого Дома Грядущих совместно с МСБ. Связи в тайге не было, поэтому Марта узнала о том, что размен жилплощади состоялся, уже когда случилась трагедия.

Она догадывалась, что настоящая причина разъезда была в Клавдии Антоновны с кафедры геодезии. Разменяв сто тридцатый десяток, Федот Максимович внезапно влюбился в семидесятилетнюю «девочку». Он выглядел удивительно молодо и бодро для своих лет, поэтому решил, что на старости может обзавестись третьей по счету супругой. Прежние уже давно умерли. Одна не пережила Второй Мировой, вторая скончалась в начале двухтысячных.

Клавдия Антоновна была не против жить вместе с «внучкой» Федота Максимовича. Старая трёхкомнатная квартира это позволяла. Только профессор руководствовался другими соображениями.

– Маня, – говорил он своей собаке. – Я имею право дожить свой век с чудесной женщиной, которую люблю… Клава – восхитительна во всём.

– Чем я мешаю?

– Она – страшная болтушка, которая может часами сидеть на телефоне. Клава понятия не имеет о Магической Тайне. Если узнает, об этом тут же узнают вся её родня и знакомые. Переделывать женщину в её возрасте – невозможно… Ты у нас служишь в МСБ, тебе постоянно звонят по работе… Я – старый кагэбешник советской закалки, не проболтаюсь. Но сохранить Магическую Тайну от Клавы будет тяжело.

– Дедушка, если дело в работе, я уйду с неё! – попыталась возразить Марта.

– Маня… – он взглянул на неё без улыбки. – У тебя есть два хозяина: я и Родина. А точнее, только один. И это – не я.

Он всё решил сам, пока она отсутствовала. Даже личные вещи были перевезены и аккуратно расставлены без её ведома.

 Золотаева рассматривала развешанные фотографии в деревянных рамках. Федот Максимович был старомоден, ему нравились чёрно-белые портретные снимки. Наверное, он прожил бы еще сколько-то, если бы не те ублюдки, которые его убили.

Марта снова почувствовала, как собачье сознание прорывается наружу. Немецкая овчарка в ней отчаянно, до боли, хотела выть от безысходной тоски.

Со стороны кухни донёсся шум.

Золотаева дёрнула головой в сторону дверного проёма, резко села. Только сейчас она почувствовала запах кофе, к которому примешивался незнакомый резкий запах мужского одеколона.

– Кто там?

– Встали, Марта Максимовна? – услышала она голос Савушкина.

Подполковник возник в дверях, держа в одной руке толстую книгу с именем «Золотаев Ф. М.» на корешке, а во второй – кружку. Марта чуть сильнее принюхалась. Судя по всему, одеколоном пахло именно от него, а запах кофе намекал на содержимое кружки.