Наверно поэтому у меня нет парня, а мои итальянские приятели и приятельницы, отличающиеся свободными взглядами на любовь, снисходительно обо мне говорят : «Странная русская». Но меня это не напрягает. Не хочу спать с пустоголовыми красавчиками. И пусть идут года… А если уж говорить положа руку на сердце – я должна полюбить.

      - Вот твоя комната. Оставляй чемодан и пойдем, я покажу, что ты должна делать, - черт, как удается людям так носить корону на голове? Или это от комплекса неполноценности? Когда человек не уверен, что достоин уважения и начинает всячески подчеркивать важность своей персоны? !

      Плетусь за ней хвостиком, обходя дом. С той поры, как я здесь была последний раз, он почти не изменился. Во всяком случае, узнавала закутки, где я пряталась, когда общество мне надоедало. Не думала, что когда-то попаду сюда не в качестве гостьи. А самое больное – это то, что гостеприимный дом превратился для меня в дом врага.

        Однако болезненно - ностальгическая нотка очень быстро сменяется офигеванием. Я представила, сколько придется здесь махать тряпкой, особенно учитывая, что несколько дней за ним никто не следил. Мамочки! Да я ж тут загнусь раньше, чем смогу что-то сделать!

    Несколько спален, две гостевых, бильярдная, столовая, холл. Цокольный этаж со стиралками, комната для инструментов, шкафчики для моющих – чистящих.

    - И да, пока у нас нет помощника по хозяйству, дорожки подметать тоже будет входить в твои обязанности, - похоже, эта зараза хочет превратить меня в Золушку. И внутренне подбираюсь, готовясь услышать про знаменитые семь розовых кустов. Очевидно, то, что я не в восторге от перспективы, отразилось на моем лице, но «мачеха» истолковала по-своему.

      - Метла тоже где-то есть, на заднем дворе, наверно.

      «Что, не помните, где и припарковались?» - едва удерживаюсь от ехидства.

    - Это кабинет Матвея Тимофеевича, - чуть задрав подбородок и захлебываясь в собственной важности, прокурлыкала Главгадша.

      Оставив меня на пороге, она порхнула к Барковскому и, обняв его за шею,

поцеловала в висок.

      - Мой Лев! Это наша новая домработница. Как там тебя?

      - Анна, - отвечаю бодро, как и положено здоровой рабочей силе. Вот же ж сучка! Понятно, что я у нее первая в жизни прислуга и покомандовать хочется всласть. Конечно, я бы сейчас зачитала ей права и обязанности, но сто процентов, после этого она потребует покинуть дом. А мне этого никак нельзя допустить.

     - Можешь приступать в своим обязанностям, - царственно разрешает шмакодявка, нагло, как кошка сосиску, стащившая чужую корону.

     - А можно  сначала ознакомлюсь с инвентарем и составлю список необходимых средств для уборки? – растягиваю рот в вежливой улыбке.

      - Конечно, иди осваивайся. Потихоньку начинай, но завтра, будь добра, наведи здесь порядок, а то запустение полное у нас, - Барковский –старший милостиво разрешил отложить убийственное мероприятие до завтра. И надо же, как  в насмешку, ободряюще улыбнулся!

     Едва не пятясь, я шмыгнула за дверь и пулей понеслась в свою комнату. Горькие слезы обиды душили, грозя выпотрошить и растерзать мою душу. Как же он мог! Как он мог!!! Когда я была маленькой, он со мной даже играл в «Агу-гу-шу – агу-гу-сики!», подбрасывая меня на коленях! И говорил, черт, что когда я вырасту, выйду замуж за его оболтуса и стану его дочкой!

    И вот, я выросла и стала его служанкой! Хотелось завыть прямо в голос. До этого момента я все равно еще не осознавала в полной мере истинные масштабы катастрофы. Мне казалось, что я легко неприятности разрулю, и все вернется на свои места. Как в игре – помашу пластмассовым мечом, и злодеи будут повержены, а справедливость восстановлена. Сейчас же я остро прочувствовала, что ни взятая напрокат волшебная палочка, ни сказочные мамки – няньки, как у Василисы Премудрой, мне не помогут. Их просто нет. А есть настоящая, высшей очистки, человеческая подлость. И мерзкое лицемерие.