– Я хочу здоровых отношений, – он еще смеет улыбаться. Господи, да я большего бреда в жизни не слышала.

– Тогда, может, и я пойду? Пересплю с кем-то, а? – с вызовом спрашиваю, делая шаг в сторону выхода из спальни.

Герман поднимается и резко хватает меня за запястье, сильно сжав его. Одно движение, и мои кулаки упираются в его грудь. Он смотрит строго, немигающе, таким ледяным взглядом, какой я у него никогда прежде не видела. Вообще за эти семь лет я впервые узнаю, что у Вебера такие заскоки на тему отношений. Я не замечала за ним подобного, наоборот, он казался серьезным, не ветреным парнем. Да… как же возможно такое?

– Тебя я не готов ни с кем делить, котенок, – несмотря на шепот, фраза звучит угрожающе. И я понимаю, что больше не останусь здесь – в этой квартире, с этим мужчиной. Конец. Это конец.

– Отпусти, – спокойно прошу я, дернувшись.

– Я люблю тебя, – Герман наклоняется, его горячее дыхание щекочет кожу, а губы почти касаются моей шеи. В воздухе застыл аромат моего геля для душа и парфюма той бабы, который до конца не испарился. Так, словно мы здесь втроем, она сидит на кровати и смотрит на меня, усмехнувшись.

– Когда любят, с другими не спят, – цежу я и все-таки вырываюсь. Отступаю на два шага, но Вебер не дает мне уйти, тянется к моей талии, пытается поцеловать. Между нами завязывается возня, и в порыве эмоций я со всей силы заряжаю ему звонкую пощечину.

Герман отстраняется, вглядывается в мое лицо удивленно, будто не верит в происходящее. Что ж, я и сама не верю. Создается ощущение, что кто-то перечеркнул мое восприятие о мире, об этом человеке, нашей дружбе. В одночасье ничего не стало.

– Я буду спать в зале, – строго отрезаю и выбегаю прочь. А уже оказавшись одна, запираю дверь на замок. Впервые мне страшно находиться рядом с Германом. Он выглядит другим. Не моим другом и женихом.

***

Немного поплакав, мне все же неприятно оказаться той, кому в цвет изменяли, принимаю решение уйти не просто от Германа, а из этой квартиры. И как только наступает шесть утра, а я сплю плохо, поднимаюсь и тихонько собираю вещи. Не все, их скопилось слишком много, только самое основное, по крайней мере то, что смогу унести.

В итоге с двумя рюкзаками еду в первый попавшийся отель. Оплачиваю наличкой, совсем уже брежу, думаю, Герман может отследить мои транзакции, а мне видеться с ним вообще не хочется. И к девяти утра прихожу на работу. Чувствую себя разбитой, униженной, никакой одним словом. Мыслей нет, желания что-то делать тоже.

А потом на утреннем митинге Дарья Сергеевна зажигает мой энтузиазм:

– Нам поручили представить идеи по возможным новым направлениям, – во время совещания она смотрит на всех, вроде как уделяет внимание каждому, кроме меня. Видимо, не может отпустить обиду. Черт, я ведь не этого хотела. – В пятницу жду от вас концепт-тексты, от каждого по три идеи минимум.

– А есть какие-то ограничения? Пожелания? Варианты куда двигаться? – все же работа меня лечит ото всех проблем. Вон и дышать легче стало, и небо за окном таким пасмурным больше не кажется.

– Все варианты, Кристина, предоставляете вы – младшие помощники. В пятницу будем защищать проекты перед гендиректором. Поэтому, подготовьтесь лучше.

Дарья Сергеевна поднимается со своего стула и, не прощаясь, уходит. Скупая она на эмоции, слишком строгая, будто мы не ее команда, а тупо исполнители.

– Как они достали со своими идеями, – бурчит Юлька, когда мы выходим в коридор.

– Наверное, хотят выйти на новый уровень, – предполагаю я.

– Что будем есть сегодня на обед? – спрашивает Наташа, подхватив нас под руки. И откуда только появилась?