– А… ну… – сестра мнется, хотя, итак, понятно – она дала. И это так злит, что я готова приехать к ней и закатить скандал. Зачем лезть в чужую жизнь? Я же к ней не лезу, а она, между прочим, частенько ссорится с мужем.

– Лен, я ушла от Германа, чтобы его не видеть, а не чтобы он притащился ко мне ночью.

– Он пришел к тебе… сейчас? – с удивлением произносит она, но каким-то больно фальшивым голосом. И это еще больше бесит.

– А то ты не знала.

– Я думала, он придет часов в восемь или девять, или завтра, – тараторит сестра, то и дело зевая. – Дурачок.

– Лена! – взрываюсь окончательно. Эти дружелюбные интонации в сторону Германа были всегда. Ленка напару с моей мамой вечно его сватали: мол партия хорошая, чего ты на всяких непонятных смотришь, а тут мальчик удачный пропадает. Тем более он давно неровно дышит к тебе, поры бы уже открыть глаза. И я открыла, да только зря все это.

– Он мне изменял, и не один раз вероятно. Я не хочу знать этого человека, а ты… ты раздаешь всем мои адреса. Или постой, может, я еще чего-то не знаю?

– Так ты сама его, сколько к койке не подпускала? – вдруг переходит в защиту Ленка. Всегда она так, не может признать своих ошибок.

– А что я должна была после первого свидания лечь к нему в кровать?

– Слушай, мне Антон тоже по молодости один раз изменил, – признается сестра. Правда, я, итак, знаю про эту его измену. Вроде по пьяни, после их ссоры, и тогда они еще были не расписаны. Но Ленка так безумно любила Антона, что простила ему все – включая измену. Собственно, на почве нее у них теперь и ссоры. Ведь она дома сидит, а муж ее видный мужчина, каждый день в офисе среди молодых девушек. Бывает задержаться, бывает корпоративы, куда он ходит один. И Ленка, она в каждом не том движении, подвох ищет, хоть и не признается в этом.

– И я считаю, что он поступил подло. Потому что когда любишь, то нет желания ходить налево. А у Германа понимаешь, тяга к разным юбкам. И я не буду прощать. И ты, пожалуйста, не лезь в мою жизнь.

– Значит, как сохнуть несколько лет по придурку, который опустил тебя при своих родных, нормально! А как простить человеку одну измену, то все – ту мач? – мы говорим на повышенных тонах. Видимо обе на пределе. Затем на фоне у Ленки слышится плач, видимо ребенок проснулся, и она раздраженно фыркает в трубку.

– Где один, там и второй, Лен, – уже тише добавляю я, устало вздохнув. Нет смысла спорить.

– Неправда, – с обидой в голосе отвечает сестра, и тут же сбрасывает вызов.

Кладу телефон на стол, и все же включаю свет, а следом и чайник. Мне нужно успокоиться, остыть, подумать, как быть дальше. В конце концов, наверное, придется поговорить с Германом, притом не как я планировала – позже, а на днях. Мы должны отпустить друг друга, иначе дальше будет сложнее.

Наливаю себе чай и подхожу к окну, открыв форточку. Шторы у меня плотно закрыты, поэтому я не сразу замечаю, странную картину на улице. Герман, привалившись к машине, не своей, черной какой-то, у него серебристая, крутит в руках телефон. А рядом с ним кто-то еще… мужчина. В черной толстовке, на голове накинут капюшон. Лица его мне не видно.

Незнакомец передает какую-то папку Герману, а дальше… непонятно.

Не получается разглядеть как следует, потому что в тот момент, когда взгляд Германа направляется на мое окно, я резко сажусь на корточки. Словно меня поймали за чем-то запретным… Словно, я не должна была увидеть то, что видела.

7. Глава 7

Следующие три дня от Германа вестей нет: он не пишет, не звонит, и я выдыхаю. Ухожу с головой в работу: дописывают контент-текст по своей задумке, вернее по двум, обе они мне нравятся, но какая лучше решить не могу. Поэтому на очередном митинге показываю наработки Дарье Сергеевна, ожидая как обычно от нее замечаний.