Первый – это те, кто на опасность склонны отвечать действием (бледнеющие воины Александра Македонского), т. е. люди с симпатической стимуляцией.

Второй – те, кто в сходных условиях отвечает тем, что описывается как «вегетативное отступление» (краснеющие обозники), т. е. люди с парасимпатической стимуляцией.

В первом случае, когда человек подавляет свои агрессивные импульсы в силу социальных или иных не зависящих от него обстоятельств, он может развить у себя такие заболевания, как гипертония, диабет, ревматоидный артрит и базедова болезнь.

Во втором человек перед лицом опасности уклоняется от действия («прикидывается трупом») и переходит в зависимое состояние, при котором его органы возвращаются к положению мирного времени. Такие люди, вместо того чтобы посмотреть в глаза опасности, склонны обращаться за помощью, как беззащитные дети. Затянувшаяся парасимпатическая стимуляция приводит к язве двенадцатиперстной кишки, хроническому колиту, поносу, запору.

Желудок продолжает переваривать пищу тогда, когда никакой пищи в нем уже нет, до тех пор, пока не переварит свою стенку, образуя язву. (Более подробно мы поговорим об этом в главе 9.)

То есть в отличие от невинных животных мы страдаем от раздражителей не только реальных, но и в основном от воображаемых и символических. Они составляют эмоциональный фон нашей жизни. А «застревание» в симпатической или парасимпатической реакции вследствие чрезвычайной развитости нашего сознания приводит к психосоматическим заболеваниям.

Вот так и получается, что нематериальный разум, парящий где-то в области черепа, может реально порождать в «человеческом механизме» серьезные хронические нарушения.

Стресс – слово это прочно вошло в наш обиход, и мы, уже не задумываясь, употребляем его только в отрицательном контексте. Лично я видела 6 статей с названием «Стресс – чума XX века». В массовом сознании стресс ассоциируется с нервными перегрузками, форс-мажорными обстоятельствами, пробками на дорогах и другими неприятными неожиданностями.

Как уже упоминалось ранее, человек – венец творения. Поэтому он не может ждать милостей от природы, везде лезет, все исследует, в каждой бочке – затычка, постоянно попадает в нештатные с точки зрения своей физиологии ситуации от невесомости до работы в горячем цеху у домны.

Слава богу, у нас многократный запас прочности и адаптивности. Как будто те, кто нас проектировал, предвидели, в какие передряги придется попадать, и снабдили универсальной способностью к адаптации, которую мы вслед за ее первооткрывателем Гансом Селье называем стресс-реакцией.

Человек как устойчивая система стремится сохранить гомеостаз, т. е. постоянство своей внутренней среды. Нарушение гомеостаза, вызванное каким-либо фактором, через высшие уровни активирует системы, ответственные за адаптацию. При этом возникают две цепи явлений.

Во-первых, мобилизуется функциональная система, специфически ответственная за адаптацию к данному конкретному фактору, например к физической нагрузке, холоду, гипоксии (недостатку кислорода), нервным перегрузкам и т. д.

Во-вторых, формируется неспецифическая, т. е. возникающая при действии любого сильного или нового раздражителя, стандартная стресс-реакция. Эта реакция универсальна независимо от того, напугали ли нас, прыгнули ли мы в прорубь, заразились ли гриппом или получили на сцене заслуженное признание в виде чека с четырьмя нулями.

К тому же в этой реакции участвуют все системы организма одновременно. Общий комплекс физиологических реакций организма (адаптационный синдром) будет практически одинаковым при воздействии любого фактора внешней среды. Вот этот-то стандартный комплекс реакций в совокупности с вызвавшим его раздражителем и называется стрессом.