Я двинул машину вперед, чтобы догнать патрули, которые ушли на несколько десятков метров ближе к мосту. Тем временем проезд снова закрыли. Я подъехал сбоку к одной из патрульных машин, остановился, едва не зацепив боковое зеркало, опустил стекло и постучал. Из машины показалась фуражка, под ней я рассмотрел серьезное, но очень молодое лицо. Плохо, очень плохо – уговорить людей старшего возраста было бы проще. Молодежь жизнь не очень ценит. По себе знаю.

– Уходить надо, – коротко сказал я, посматривая в сторону перегороженного моста. Там начиналось какое-то движение, но разблокировать дорогу никто не собирался. Путь назад был свободен. Пока что.

– У нас приказ, – ответил патрульный. – Оказывать вам посильную поддержку в задержании преступника.

– Его и без нас теперь поймают, – возразила Лена, не успел я и рта раскрыть. Полицейский разулыбался, увидев красивую девушку. Тем временем от моста отделилась группа людей, которые медленно приближались к нам. Второй патруль стоял чуть поодаль от нас, поэтому я думал, что в случае чего они успеют уехать. Не угадал.

Дробный стрекот автоматных очередей раздался впереди, я уже даже успел опустить голову и вжаться в сиденье, но звенели стекла в другой машине – дальний от нас патруль постепенно превращался в груду металла. Выбитые стекла, капли крови, десятки дыр на корпусе – вряд ли там кто-то мог остаться в живых.

– Мы их не бросим! – крикнул патрульный рядом с нами и непременно выскочил бы наружу, если бы наш автомобиль стоял не так плотно. Его коллеге с другой стороны ничего не мешало и он, прикрывшись тонкой дверью отечественной легковушки, открыл огонь по нападавшим.

Я колебался. Надо было спасать других, но к этому я был совершенно не готов. Более того, когда сегодня утром предстояло вступить в бой, нас было гораздо больше и, очевидно, обученность тех солдат оставляла желать лучшего. Здесь же бойцы рассредоточились по улице, оставив большой резерв позади заграждения. Пятеро человек, которые выделились из основной группы, спрятались за столбами, деревьями по обе стороны улицы, обеспечив себе достойное прикрытие и отличный прострел всего пространства.

Хорошо, что у них не было бронебойных патронов. Короткие очереди постукивали по нашей машине, почти не оставляя следов, пробивали тонкий металл патрульных машин. Двое спрятались за корпусом автомобиля, надеясь спастись от пуль. Время шло, людей оставалось все меньше, но я все равно не был уверен в том, как нужно поступить. Я взглянул на Лену, глазами спрашивая у нее совета, затем по машине зазвенела еще одна очередь: противник короткими перебежками приближался к нам по обе стороны дороги.

Если нас окружат, кроме меня и Лены никто не сможет уйти. Людей нужно было спасать. Слева, за разбитыми стеклами патрульной машины еще шевелились полицейские, истекающие кровью. Я мысленно ругал себя за свою нерешительность, затем отпустил тормоз и плавно подъехал к изрешеченной пулями патрульной машине, поставив свой автомобиль, как барьер.

Внутри было слышно только приглушенную стрельбу, да крики. Стоило мне открыть дверь, как мир наполнился звуками: что-то шипело, гудело вокруг, пули со звоном бились о корпус нашего авто и с легким скрежетом проходили сквозь борта патрульной машины. Полицейские сзади изредка отстреливались, едва находя время высунуться и прицелиться – похоже, патронов у них было не очень много и стрелять вслепую стало бы лишь пустой тратой драгоценных боеприпасов. Я пригнулся и вылез из машины, поглядывая по сторонам. Противник пока не понес никаких потерь. Где-то на соседней улице завыли еще сирены. Кто-то приближался, возможно, скорая, возможно, еще патрули. А это значит, еще больше тел. Допустить этого никак нельзя.