Я всё же поднимаю к нему лицо и вижу, как его обеспокоенные голубые глаза сосредоточенно изучают меня.

— Твой этаж…

— Я тебя отвезу. Ты бледная и еле стоишь на ногах. Мне потом не нужны проблемы с твоим отцом: скажет, совсем загонял девчонку, — говорит Богдан. — На выходных домой поедешь? Постарайся отдохнуть.

Девчонка.

Вот кем он меня считает.

Вспыхиваю от его слов и делаю слабую попытку высвободиться из захвата. Всё тщетно.

— Ты ничего не скажешь моему отцу, — выпаливаю я, всё ещё пытаясь выдернуть руку и вернуть её себе. — И вообще, я запрещаю тебе с ним меня обсуждать. Только как своего рядового сотрудника. Не стоит делать мне поблажек и выделять среди других.

— Я этого и не делаю. Идём.

Богдан подталкивает меня в спину и выводит из лифта. Здесь повсюду камеры, и я очень, очень надеюсь, что здешняя служба безопасности не особо болтлива. Иначе к утру понедельника весь офис будет в курсе того, что Олеся Земцова покинула лифт под ручку с главным акционером.

Несмотря на смятение, я всё же позволяю Полянскому усадить меня на переднее сиденье его машины. Отмечаю, что сегодня он без личного водителя, сам садится за руль.

Включает для меня подогрев кресла и настраивает поток теплого воздуха от кондиционера тоже так, чтобы он дул прямо на меня. Кладёт телефон в подставку на приборной панели и, наконец, берется за руль. Всё это молча.

Я понимаю, что возражать бесполезно, он уже решил поиграть в благодетеля. Беру ремень безопасности и обреченно втыкаю его в замок, отворачиваясь к окну.

— Довези меня до метро. Я выйду там. У меня здесь прямая ветка.

Я ëрзаю, устраиваясь удобнее, насколько это возможно, потому что моя спина прямая как доска, и стараюсь расслабиться.

Он же не будет затаскивать меня в постель? Нет?

Я и не лягу... пусть даже не надеется!

Ну подвезёт один раз. До метро. Ничего смертельного ведь не случится?

Я очень устала и нанервничалась.

Когда я собиралась домой, на улице начинал накрапывал мелкий ноябрьский дождь. Зонта у меня с собой, конечно же, нет. А в машине тепло, сухо и пахнет елью.

— Леся, — вдруг мягко окликает меня Полянский.

Кошусь на него одним глазом, не меняя напряженной позы.

— Что?

— Немного расслабься. Мы не в офисе, и я не собираюсь к тебе приставать.

— А... спасибо, что сказал.

— Адрес?

— Мне до метро!

— Хорошо. Какого метро?

— Ближайшего!

Полянский хмыкает и распахивает полы пальто, откидываясь на спинку водительского сиденья, а затылком расслабленно упирается в подголовник. Мы медленно выезжаем с подземной парковки.

Богдан тормозит у пропускного пункта, и в этот момент его телефон начинает звонить.

Не удерживаюсь и бросаю косой взгляд на экран, внутренне сжимаясь, боясь увидеть там входящий от его невесты. Я почти на сто процентов уверена, что он не станет при мне с ней разговаривать. Это было бы низко.

Но ничего примечательного я не вижу. Ни смеющейся фотографии Илоны Шпак, ни её фото в купальнике там нет. Чёрный экран, красная трубка, зеленая трубка и имя. Мужское.

— Да? Что ты хотел, Данил?

Тихонечко выдыхаю от облегчения и отворачиваюсь обратно к окну, считать мокрые капли на стекле.

— Пап, а ты когда домой?

Моё сердце останавливается, как и весь мир вокруг, и ухает вниз.

7. 7

За окном машины мелькает вечерний город, подсвеченный тысячами огней.

В Москве невероятная иллюминация, на которую тратятся миллионы бюджетных средств. Наших налогов. Вроде красиво, глаза радуются и останавливаются на мерцающих бликах, но в душе понимаешь, что это всё бесполезно. Лучше бы на эти средства построили несколько детских больниц, оснащенных передовым оборудованием, или отправили их на изучение и борьбу с раком.