Зато ехидный голосок пропел – а не этого ли она хотела, лихо покупая билет и садясь в первый же поезд? Едва не зажмурив глаза?

Что хотела, то и получила.

Но если бы Иву спросили, поступила бы она точно так же, зная результат, она бы, не задумываясь, ответила «да».

Так да.

Иногда уверенность идёт изнутри. Без всякой логики и обоснований.

О последствиях она подумает потом…

Когда-нибудь.

Желательно через лет сорок, а то и пятьдесят, греясь у камина и смотря на яркие языки пламени.

Из коридора послышался шум. Возмущённые крики. Сначала кто-то один крикнул что-то недружелюбное, потом присоединились другие голоса.

Герман открыл дверь и остановился в проёме, загораживая обзор.

Или… оберегая?

Ива вскинула брови кверху. Какие только дурные мысли не приходят в голову.

Её голову. Не его.

– Эй, проводница! Мы чё стоим?…

Услышав последнее слово, Ива хмыкнула. Непонятно, как будет дальше, но в ближайшие сутки при этом слове у неё будут возникать вполне конкретные ассоциации.

– Да… Я не понял… Мы не едем? Будьте так уж любезны, объясните нам, что тут у вас происходит…

– А где станция?

– Что вообще случилось?

Голоса пассажиров раздавались всё громче и требовательнее. У Ивы появилось нехорошее предчувствие.

Происходило что-то не то.

Она посмотрела в окно. Кругом лежал снег. Много снега. И с этой стороны поезда не наблюдалось никаких построек. Получается, они отъехали от города. Но почему остановились? Неужели реально кто-то перепил настолько, что дёрнул стоп-кран?

Жесть, если честно.

Пьяных Ива предпочитала обходить стороной. Она и сама могла выпить, но не помнила ни единого случая, чтобы напивалась до такой степени, чтобы не контролировать свои действия.

А ещё…

Герман был прав, намекнув, что молодой девушке, едущей в одиночестве, не стоит мелькать перед публикой, если она не желает бурной ночи.

Конечно, в контексте его второго заявления про излишки тестостерона вопрос бурной ночи оставался открытым.

– Герман, что там?

За его спиной ничего не было видно.

– Херня какая-то, – отозвался мужчина.

Это она и без него поняла.

– Может, объясните, наконец, что происходит? – в коридоре продолжали галдеть взволнованные пассажиры. – А?! Нам продолжать пить или шмотки на вынос готовить?

Ива интуитивно сделала несколько шагов вперёд. К двери. И к Герману.

Тот, обернувшись и удостоверившись, что она идёт к выходу, посторонился.

Но не отошёл с пути.

Он же не специально?

Или… выходить некомильфо и ему?

Ива высунула голову, стараясь не замечать реакцию собственного тела на близость Германа. Тот хоть и подвинулся, всё равно находился непозволительно близко. Ноздри щекотал приятный аромат парфюма, на несколько секунд перекрывший запахи, разносящиеся по коридору из других купе.

– У нас ЧП!

Проводница, поспешно ставя бутылки и вытирая ладони о крутые бёдра, посмотрела в сторону пассажиров.

Ива напряглась сильнее…

– Какое ЧП? – выдохнула она.

Для неё то, что кто-то дёрнул стоп-кран, уже было чрезвычайной ситуацией. А это, получалось, ещё не всё?

Проводница находилась далековато, и Ива не могла рассмотреть детали. Плюс поднялась очередная волна шума и возмущения. Все требовали подробностей, не осознавая, что тем самым мешают ответить.

Из соседнего вагона появилась вторая проводница. Не менее взволнованная. Она подбежала к коллеге и о чём-то быстро начала говорить ей.

Ива прикрыла глаза…

Весело, ничего не скажешь.

– Путь преграждён…

– Что?...

– На путях авария…

– Вы о чём?

Некоторые пассажиры не стеснялись в выражениях.

Ива молча прижала пальцы к губам.

Герман посмотрел на неё.

– Не переживай, сейчас дадут нормальные объяснения.