Пока что город мне не нравился, и я испытывала лишь одно желание — побыстрее сбежать.

Трусиха! Позорище!

Дед ловко управлял нашей старой колымагой. Мы протиснулись по забитым улицам на центральную площадь и удобно остановились в сторонке, там, где народ не толкался.

— Приехали! — весело проскрипела бабушка. Ее лицо светилось от удовольствия, как масляный блин. — Киара, иди ко мне. Я проверю, все ли в порядке.

Что со мной может быть не в порядке? Устала немного, запылилась, перепугалась, но любопытство уже поднимало голову, заставляя озираться по сторонам, жадно всматриваясь в прохожих, в дома — во все, что творилось вокруг.

Бабуля вытащила соринки из косы, сдернула с меня чепчик, небрежно отбросив его в кузов:

— Он больше тебе не нужен.

Потом достала щетку и хорошенько прошлась по моему платью, приводя его в порядок.

— Ну вот. Совсем другое дело.

Тем временем дед с несчастным видом отдал пару медяков смотрителю за право стоять на площади и, сокрушенно ворча о том, что его ободрали как липку вернулся к нам.

— Сюда! — бабуля решительно указала в сторону неприметной улочки, начинавшейся неподалеку от нас.

— Пойдёмте лучше вон туда, — я махнула в сторону торговых лотков, заваленных пестрыми безделушками.

— Потом! — резко осадила бабушка, но когда я удивленно посмотрела, не понимая, чем ее разозлила, ворчливо пояснила: — Дело есть одно важное. Как с ним покончим, так пойдешь гулять.

— Что за дело? — я с трудом погасила внезапно всколыхнувшуюся обиду. Все-таки мой день рождения! Какие могут быть дела?

— Потом узнаешь. Надо отдать. Одну вещь, — отмахнулась она и, схватив меня за руку, быстрым шагом пошла в переулок.

— Только отдать и все? — подозрительно поинтересовалась я.

— Да.

— А потом гулять?

— Да, — хмыкнула бабуля, — потом гулять.

— Обещаешь?

— Обещаю, — усмехнулась она, — такой загул устроим, что ого-го-го!

Дед, поспевавший рядом, только довольно крякнул.

Я успокоилась. Ладно. Дело, так дело. К тому же переулок, по которому мы шли, оказался тоже интересным. Здесь продавали животных. Куры, овцы, какие-то странные зверьки в клетках. Я только успевала головой по сторонам крутить и изумленно охать.

Вскоре мы вышли к двухэтажному кирпичному дому и, миновав центральные высокие двери, направились к неприметному черному входу.

— Ждите здесь! — коротко дала распоряжение бабуля и вломилась внутрь, грудью прокладывая себе путь среди остальных посетителей.

Мы с дедом остались наедине. Он и так всегда был не особо разговорчивый, а сейчас и вовсе стоял с таким видом, будто не знал куда деваться, и на меня категорически не смотрел. Странно.

Бабуля появилась через пять минут. Взлохмаченная, злая, раскрасневшаяся, как рак:

— Живее! Мы следующие!

Следующие? Я полнейшем недоумении посмотрела на нее, на деда, но никто не спешил пояснять. Меня просто схватили за руку и потащили внутрь. Я едва успевала переставлять ноги, тщетно пытаясь понять, что творится.

— Это сюрприз какой-то? — спросила ошалевшим голосом, когда мы чуть ли не бегом поднялись по пологой лестнице.

— Ага, сюрприз, — просипела бабуля, стирая пот со лба.

Возле очередной двери нас встретил мужчина в коричневой одежде и с такими длинными усами, что их можно было дважды обмотать вокруг головы.

— Вот и мы!

Ни разу не видела, чтобы бабушка так заискивающе улыбалась.

— Эта? — мужчина кивнул в мою сторону и сделал пометку на сером листе.

— Эта, эта, — хором ответили родственники.

— Заходите! — распахнул перед нами дверь, и прежде, чем я хоть слово сказала, бабуля затащила меня внутрь.