— Если хочешь, когда закончится эта проклятая кухонная неделя, я тебе устрою прогулку по Дестине. Все расскажу, покажу, — внезапно предложил он и посмотрел выжидающе, так, словно мой ответ был для него важен.

— И дракона?

До сих пор не верилось, что видела эту махину.

— Лифара? Конечно, покажу. Думаю, он будет даже не против, если ты его потрогаешь…

Потрогать дракона?! Да я о таком даже во сне не мечтала!

Хельм уставился на меня, как на чудо чудное:

— Видела бы ты свою физиономию, Киара. Как у ребенка, которому конфету показали. Даже глаза засияли.

Я смутилась и отвела взгляд в сторону, но успокоиться не могла, и на губах против воли расцветала улыбка. Подумать только! Прикоснуться к живому дракону!

Дальше разговаривать нам не дали. Вернулась Марьяна. Посмотрела на джинна с улыбкой, на меня — хмуро, и с наигранным сожалением произнесла:

— Мне жаль прерывать вашу беседу, но у Киары еще процедуры.

— Конечно. Не буду вам мешать. — Хельм с готовностью поднялся на ноги и кивнул мне, — до завтра. Не скучай.

На прощание подмигнул лекарке, которая тут же смущенно зарделась, и ушел, а я смотрела ему вслед, испытывая странное разочарование.

— Пей, — Марьяна уже впихивала мне в руки стакан с прозрачной, как слеза, микстурой.

Я растерянно отхлебнула и тут же фонтаном выплюнула обратно.

— Это гадость!

— Это лекарство. Пей! — она подтолкнула стакан к моим губам.

— Я не смогу. Меня тошнит.

— Тошнит ее, — ядовито прошипела лекарка.

Стрельнула на меня бешенными глазищами, но больше ничего не сказала. Не успела. Потому что в палату неторопливо зашел Бен.

— Как дела у раненой? — поинтересовался с улыбкой, но серьезно. Цепкий взгляд прошелся по моему лицу, рукам, стакану с отравой, — Марьяна. Ты опять забыла добавить настойку лагоды!

— Простите. Из головы вылетело, — она, повинившись, опустила голову, потом схватила с полочки маленький пузырек и капнула в мой стакан три капли, и жидкость тут же приобрела малиновый оттенок.

— До дна, — скомандовал Бен, и я не посмела его ослушаться.

Дыхание задержала и сделала большой глоток. О чудо! Противный вкус пропал, и теперь снадобье походило на клубничную водичку, которая остается после того, как помоешь котел после варенья.

Я недоуменно посмотрела на Марьяну, но та упорно делала вид, что не замечает меня. Собрала свои банки-склянки, еще раз зачем-то все переставила на полках и после этого ушла.

— Меня завтра отпустят? — спросила я у Бена.

— Да. Собственно говоря, я и пришел к тебе, чтобы сказать об этом. Но, вижу, Хельм меня опередил. Ты почти здорова. Ногу, конечно, надо будет поберечь, но держать тебя в лазарете больше нет смысла.

— Спасибо, — я говорила это искренне, от души, чувствуя себя при этом последней нищенкой. — Мне нечем вас отблагодарить…

— Лучшая благодарность — это просто больше не попадать сюда. Береги себя, — он по-отечески улыбнулся, — и не ищи неприятностей. Их и так полно в этом мире.

Тонкий намек на мой выход за пределы лагеря.

— Не буду.

— Обещаешь? — сурово уточнил Бен.

— Обещаю.

— Вот и славно. А теперь спи.

— Мне пока не хочется спать, — возразила и в тот же миг почувствовала, как глаза слипаются.

— А куда ты денешься? Лагода — травка коварная, — донеслось сквозь стремительно накатывавшую дрему, — спи.

7. Глава 6

Вокруг кипела жизнь. Такая буйная, что я опешила, растерялась. Воины, лошади, повозки, крики гусей и протяжный лай собак. Все суетились, куда-то спешили, а я стояла на ступенях лазарета и не знала, что делать. В воздухе неуловимо пахло чем-то горьким, с востока хлестал порывистый ветер, а небо было таким хмурым, что хотелось укрыться в теплом доме.