Но мои слова действуют.

Блондин пишет Анфисе.

Мы приезжаем в студию, где Виталий встречает нас у дверей. На нем темно-синие джинсы и куртка с квадратными плечами, которые добавляют им полметра ширины. Из куртки торчат нитки и разноцветные фенечки, из-за чего Виталий выглядит нарядным и небрежным одновременно.

Современная мода — это, конечно, нечто. Все эти рваные края, торчащие капюшоны, худи, кроссовки и спортивные штаны на любой случай жизни. Я сама чувствую себя уютно в такой одежде, хотя мне не дает покоя одна мысль. В какой момент мы стали одеваться, как бомжи из Нью-Йорка девяностых и считать это нормой?

— О, господи! — вместо приветствия выпаливает Виталий. — Что это на тебе?

Ему явно не нравится комплект, который принесла мне Анфиса, чтобы сменить мокрое платье. Стилист смотрит на меня с недоверием и побаивается приблизиться, словно дурной вкус может передаваться воздушно-капельным путем.

— Это надо срочно снять, — он указывает на мою одежду. — И сжечь.

Мне становится смешно.

Я подхожу к нему вплотную, игнорируя его выставленные ладони, и становлюсь на носочки. Целую его в щеку — он обычно так здоровается.

— Я тоже рада тебя видеть, — говорю ему. — Мое платье готово?

— Ты не заслужила.

— У меня случился форс-мажор. Пришлось надеть, что попалось под руку.

Он смотрит на меня с прищуром. Решает простить или нет заблудшую душу.

— И ты не будешь тяжко вздыхать на примерке?

— Не буду, — я мотаю головой и замечаю легкую улыбку на его губах. — Только сперва ты покажешь мне свою студию.

— А ты умеешь быть ласковой, — Виталий добреет на глазах. — Только сперва ты должна узнать одно правило. Я всем новичкам в моей студии его говорю.

— И какое?

— Скрывать восторг запрещено. Наоборот, нужно делать комплименты каждую минуту.

Он подмигивает мне, а я смеюсь и окончательно проникаюсь его легким летним настроением. Экскурсия занимает минут двадцать, я успеваю и восхититься, и сказать добрые слова Виталию.

Правда, вскоре я вижу Анфису. Она молча появляется в комнате и всем видом показывает, что ее можно не замечать.

— Я отлучусь на пару минут, — бросаю стилисту, чтобы не откладывать важный разговор в долгий ящик. — Где здесь можно поговорить с глазу на глаз?

— В моем кабинете, — Виталий показывает на черную лакированную дверь.

Я взглядом показываю Анфисе направление.

Она идет за мной и закрывает дверь кабинета до щелчка.

— Что это было, Анфиса? — я оборачиваюсь к ней и смотрю прямо в глаза.

— Что? — она хлопает ресницами. — Где?

— В оранжерее.

Она теряется, но решает еще немного поприкидываться дурочкой.

— Я принесла вам одежду. Я не знала, что она не понравится Виталию, я схватила первое…

— Хватит, Анфиса. Ты толкнула меня в бассейн, мы говорим об этом.

Она замолкает. Глядит в мои глаза и пытается выбрать сценарий с наименьшими потерями. Я тоже молчу, жду, когда она закончит внутренний торг.

— Я не видела, есть ли камеры в оранжерее, — произношу после паузы.

— Их там нет. Еще не установили.

— Но они были в общем зале. Я специально посмотрела.

Анфиса нервно поправляет пиджак.

— Их посмотрят, если я скажу Алексею о том, что не сама упала в воду. Уверена, там будет видно, как ты заходишь в оранжерею. А потом вылетаешь из нее в панике.

Я предполагаю. Но по реакции Анфисы понимаю, что попадаю в цель.

— Чего вы хотите? — наконец, изрекает она.

— Чтобы ты перестала мешать мне. Эти взгляды, колкости, намеки… Забыли, — я провожу ладонью в воздухе, отсекая черту. — И если я что-то попрошу, ты сделаешь.

— Например?

— Например, узнать об Артуре.

— Я не лезу в дела охраны.