Я ловко смешала правду с вымыслом, как самый искусный сказочник, приписала себе чувства, которых тогда у меня и в помине не было, и в итоге получила на все сто правдоподобную историю.

— Может, ты и права, что в этот раз отключила мозги, а послушалась сердца. Мы с отцом переживали, что ты так и останешься с неустроенной личной жизнью, — мама нервно перекладывала с места на место предметы на столе: сахарницу, конфетницу и заварочный чайничек, в который был засыпан крупнолистовой зелёный чай. Чайник на плите засвистел сигналом, и я выключила огонь, отставив ёмкость, чтобы вода немного остыла. Зелёный чай не заваривают крутым кипятком. — Доченька, я только боюсь, что ты можешь обжечься об эти яркие чувства, как мотылёк. Чувства угаснут и что? У вас есть общие интересы? — тревога сквозила в каждом её слове и жесте. В глазах застыли вопросы и непонимание. — Где вы жить будете? Ты теперь в Австралию не поедешь? И что за бизнес у твоего супруга? Ох, как же непривычно-то.

Меня немного отпустило нервное напряжение. Теперь пошли бытовые вопросы, ответы на которые были известны.

— Мама, я не хочу загадывать слишком далеко и жить в ожидании того момента, что всё может измениться. Я живу сегодняшним днём, наслаждаясь трепетным вниманием своего мужа, его заботой, — и это была почти правда, а про заботу так вообще на все сто процентов. – Интересы у нас с Ярославом очень даже схожи. Он, как и я, любит спорт, воду. Мне есть о чём с ним поговорить. Мы можем вместе молчать, и мне уютно от этой тишины. Я чувствую себя желанной и нужной, — сказала последнюю фразу, а у самой всё внутри сжалось от какого-то первобытного ужаса, что соврав, никогда в реальности этого не испытаю. Буду обделена. Но отступать от выбранной линии рассказа было поздно.

— Простите, я задремал, — голос мужчины был приглушённым после сна. Я не слышала, как Ярослав зашёл на кухню. От неожиданности дёрнулась и пролила воду из чайника мимо заварника. Слышал ли он то, о чём я здесь говорила? И как воспринял? Решил, что я играю, или, наоборот, подумал, что я правду говорю?

Мы с мамой засуетились. Я бросилась вытирать пролитую воду, а мама стала приглашать Ярослава к столу.

— Вера, я дома! Там какая-то машина с блатными номерами возле нашего забора припарковалась, сидят два амбала и не уезжают, — раздался громогласный крик отца от входной двери. Мы с мамой так и замерли, каждая в той позе, что и находились. Один Ярослав развернулся к входящему на кухню мужчине.

— Добрый вечер, Владимир Сергеевич. Это моя машина там припаркована, — мой нечаянный супруг протянул руку для приветствия моему отцу. – Я Ярослав, муж вашей дочери. Ярослав Александрович Давыдов.

Немая сцена. Мы с мамой так и стояли, внимательно наблюдая за разворачивающимся действом. Глаза отца превратились в два прицела, которые он направил на Ярослава, и будь это действительно оружие, младший мужчина уже был бы изрешечён пулями.

— Ты, смотри, Вера, муж, — отец саркастически ухмыльнулся и зло стал спрашивать: — А кто тебе позволил быть мужем нашей дочери? — отец недовольно хмурился и руку Ярославу так и не пожал. Тот в свою очередь опустил свою вниз и сжал в кулак. — Ты пришёл, как честный человек, попросил нашего с матерью разрешения, чтобы ухаживать за Надеждой? Попросил её руки у нас, её родителей?

— Папа, — бросив мокрую тряпку и поспешно вытерев руки об полотенце, бросилась между отцом и мужем, но не добежала, Ярослав перехватил меня.

— Надя, всё справедливо. Владимир Сергеевич, я могу объясниться? – вежливо спросил мой муж.