Мы препираемся с Лисенком какое-то время по поводу закупки продуктов в мой сиротливый холодильник, который раньше был не более чем красивым предметом интерьера и закрывал дырку в стене от неудачно повешенной картины. Спорили бы и дальше, если бы не оглушительный звон.

Срываемся с места, как по команде, и несемся в гостиную. В углу, среди груды фарфоровых осколков стоит бледная Анютка и ревет взахлеб. Олеся мигом кидается к ней, подхватывает на руки и прижимает к себе. Что-то бормочет успокоительное на ушко, а сама вся трясется.

Оказываюсь рядом с девчонками и обнимаю их обеих. Тянет меня к ним. И до покалывающих кончиков пальцев хочется стереть их слезы. Больно от них внутри, там, где у нормальных людей сердце. Которого, я полагал, у меня нет. Оказывается, очень даже есть. Иначе чему там болеть, да так сильно, как будто, каждый осколок разбитой к черту вазы в него вонзают?..

Олеся дрожит. В то время как Анютка почти успокоилась, лишь изредка всхлипывает, прижавшись к маме и спрятав лицо у нее на плече.

- Все в порядке? – поглаживаю девчонок, а сам в это время незаметно стараюсь ощупать мелкую на предмет повреждений и порезов.

- Что? – Олеся как будто не слышит меня. Начинает тараторить так, как будто боится куда-то опоздать. – Извини, пожалуйста, Анюта не специально. Я…Я за все заплачу, хорошо? Надеюсь, она не дорога тебе как память. Мандаринка не специально, правда. Она еще ребенок…

- Леся, - произношу строго и добавляю свой фирменный взгляд, который на подчиненных действует безотказно. – Выдохни и успокойся. Я спрашиваю: мандаринка наша не поранилась?

Лисенок, похоже, настолько в шоке, что не обратила на мое намеренно брошенное «наша». Чуть отстраняет от себя дочь, оглядывает ее внимательно с ног до головы. Переводит на меня затравленный взгляд.

А я мысленно ее мужику шею сворачиваю. Медленно, с чувством и упоением. Что же он с ними делал, если моя рыжуля от каждой бытовой проблемы трясется, как осиновый лист?!

- Кажется, нет. Порезов не вижу. Наверно, просто испугалась.

- Наверно. Грохот стоял такой, что у меня в ушах до сих пор звенит.

- Прости.

- Лесена, перестань. Анюта оказала мне большую услугу, - подмигиваю девчонке, и мандаринка слабо улыбается, но все же поглядывает с опаской из-за плеча матери. - Я давно хотел выкинуть эту вазу, но не знал, как. Подруга, которая подарила, утверждала, что она приносит удачу и богатство. Вот и проверим, я заработал свое состояние благодаря своему уму, или же только ваза этому поспособствовала. Все хорошо, - снова обнимаю их обеих. – Главное, что никто не пострадал. Ты, кстати, как?

Перевожу взгляд на ноги Лисенка. Кровавых луж нигде не вижу. Слава Богу.

- Ты так резво побежала, могла на осколки наступить.

- Нет, все в порядке. Я не поранилась. Я сейчас приберусь.

- Договорились. Так, принцесса, - протягиваю руки к мандаринке. К моему удивлению, запросто перебирается ко мне и обнимает за шею. – А мы, пока твоя мама будет наводить порядок и успокаиваться, пойдем распаковывать подарок. Любишь сюрпризы?

- Дя!

- Вот и отлично!

Несу свою драгоценную ношу на кухню. Ставлю на пол и строго прошу ждать меня здесь. Мандаринка царственно кивает и с нетерпением смотрит на меня. Приношу коробку из коридора и собираю розовый стульчик под восторженное бормотание девчонки.

Олеся возвращается на кухню как раз тогда, когда я сажаю мандаринку на ее персональный трон и подталкиваю к столу.

- Как принцесса. Спасибо, Дан. Он очень классный. Я сама на него засматривалась…

- Я рад, что смог осуществить твое желание, - подмигиваю Лисенку, надеясь хоть чуть-чуть согнать ее грусть. – Заслужил твой вкусный ужин?