Продолжая разглядывать барышню, почувствовал, что пауза затянулась и нужно продолжить диалог.

– Привет, а меня зовут Петр! – Сообщил наконец-то я свое имя.

Несмотря на приличный уровень погружения, голос Полины, наполненный бархатными обертонами, меня привлек. Я взглянул повнимательней на девушку, пытавшуюся усесться ровно, перевел взгляд на застывшего бармена, кивнул, а тот только и ждал моей команды, наполнил бокал. Полина попыталась осушить бокал одним глотком, но захлебнулась от прежних погружений ниже ватерлинии и с трудом употребила остатки лекарства в себя. Сквозь слезы она выдала:

– У меня день рождения – круглая дата, но никто, представляешь, никто из моих подруг не вспомнил обо мне. – девушка всхлипывала, уронив голову на барную стойку, и уставившись на меня продолжила.

– Я пью одна, никому не нужная, всеми брошенная и одинокая. Помнишь, как говорил Портос "… дерусь потому, что я дерусь!", а я пью, потому, что я пью.

– Наверное у вас "… вся жизнь прошла, пора судьбой заняться …", – словами Дюма я попытался завязать диалог с новой знакомой.

– Подружки оставили меня одну. Вот я и решила, пойду в народ. Давай выпьем, Петя, за…– Еле выговорила моя новая знакомая и рукой указала бармену на бокал.

Полина попыталась улыбнуться, но слезы не переставая катились у нее из глаз, она схватила новую салфетку и далее затрещала без умолка, спустя минут пять опять что-то целебное употребляла и … снова бросалась в слезы. Прорванную плотину из слов и слез нужно остановить, пока весь бар не залило. Я оглядел помещение бара, увидел, что в Фокстроте появились странные и одиозные личности. Почему-то меня охватило ощущение беспокойства за эту малознакомую девушку.

Я предостерег бармена, готового плеснуть в бокал Полины новую дозу коньяка и произнес:

– О, подруга, думаю тебе уже достаточно огненной воды.

То ли моя фраза подействовала, то ли уровень алкоголя уже почти достиг ватерлинии барышни, но Полина вдруг сникла и попыталась устроиться для сна на барной стойке. Я потребовал у бармена кофе с молоком и высыпал в чашку три пакетика сахара. Медленно, по капле я влил в Полину сладкую жижу, ее речь стала более разборчивой, всхлипы все реже и реже, а пока я расплачивался с барменом, девушка снова погрузилась в спокойный сон.

– Что же мне делать с тобой, Полина? – Вслух произнес я, размышляя, что делать с этой пьяной, но милой барышней.

Опять посмотрел на бармена и заметил, что его лицо вдруг побледнело, руки затряслись, а его взгляд был направлен куда-то вперед поверх моей головы. Пришлось оглянуться и понять, чем вызвана его мертвенная бледность. На пяточке возле входа стоял Глеб Колбанов по кличке Колба мрачно исподлобья осматривал помещение бара, возможно в поисках жертвы для развлечений, а за ним столпились его бандиты. Я вспомнил телевизионную игру и понял, что самое слабое звено здесь Полина, поэтому нажал в кармане пиджака на клавишу вызова своего водителя, одновременно исполняющего роль охранника, поднялся и накинул пальто.

– Оп-па, Петруша! – С хитрой ухмылкой издалека выкрикнул Колбанов.

– И тебе привет, Глебушка! – хмуро выговорил я. – Что своих песиков на прогулку вывел? Так собачья площадка за соседним домом.

Бандиты зашумели и стали что-то, угрожающее выкрикивать, но слово "Цыц" от Колбы возымело силу и в баре наступила пронзительная тишина, а затем в помещение влетел Антон со стволом наготове и встал рядом со мной.

– Так и ты, Петенька, не один, а со своим боевым котом, – бандиты дружно заржали над шуткой Колбы. – Петька, ты скажи своему бойцу, чтобы ствол спрятал, а то поранит невзначай кого-нибудь.