— Это что теперь, - ошалевшая от увиденного Аня разводит руки в стороны, - трудящимся вот такие вот служебные хоромы предоставляют?!

Негромко хмыкаю и тут же принимаюсь кашлять, чтобы хоть как-то замаскировать этот далеко не уважительный звук. Ну, Садулаев! Подкинул проблем! Не мог ничего попроще подсунуть?! Как теперь Аньке объяснить эту чёртову трёшку с евроремонтом в самом центре Анапы?

Словно почувствовав мое смятение, подруга несколько долгих секунд буквально сверлит меня взглядом, пока я развязываю шнурки на кедах и открываю переноску с Клоди. Кошка лениво выглядывает из переноски и с воистину королевским видом наконец-то ставит лапку на идеально уложенный венгерский темно-коричневый паркет.

— Колись, Мира! Что у тебя с ним? С олигархом…

От неожиданности кеды падают из рук, с громким звуком приземляясь на пол. Проклятье! Олигарх… Звучит-то как! Хотя, так и есть. Давид – крупный бизнесмен, имеющий огромное состояние. Сколько у него на счету? Морщу лоб, старательно припоминая суммы, которые озвучивал отец, когда пытался склонить к браку с Садулаевым.

"Подумай головой, Мирьям! Думай, девочка, думай! Хочешь иметь власть и мужа, чье состояние оценивается в пятьсот миллионов долларов и выше?» - голос отца звучит в мыслях, словно старая кассетная пленка. Тогда я ответила твердое "нет". Что означает в дословном переводе «власть" и "богатство" я поняла лишь когда Мансур Шамилевич пришел ко мне с просьбой исчезнуть из жизни Давида.

«Что у тебя с ним?» Этот вопрос ударил, словно обухом по голове. Ожерельева так возбуждена, что, не замечая моего состояния, с каким-то необъяснимым восторгом тараторит:

— Вы так классно смотритесь! Подругаааа! – Анька мечтательно прикрывает голубые лучистые глаза и радостно верещит. — Он такой идёт впереди тыдыщ-тыдыщ, а ты такая сзади тилинь-тилинь. Это смотрится так милооо, Мирьям. Пригласите на свадьбу?

— Фу, перестань! – безжалостно прерываю щенячьи восторги подруги. Ещё не хватало, чтобы она начала нас с Давидом шиперить.

- Ну, а что? – никак не могла угомонится подруга. - Осталось только избавиться от противной Круэллы.

С трудом сдерживаю смешок от того, каким прозвищем нарекла Ожерельева Камиллу. Надо же, Круэлла! А ей и правда подходит. Перебарываю себя и
прикидываюсь дурочкой, для достоверности даже хлопаю глазами.

— Не понимаю, честно говоря, о чем ты.

Анька упирает руки в бока. У девушки от возмущения даже дрожит подбородок.

— Ага, не понимает она! За дурочку держишь? – но затем обиженно поджимает пухлые ярко-коралловые губы и шмыгает носом. - Не хочешь делиться - не надо.

Тяжело вздыхаю. Кого я обманываю? Долго держать все в тайне не получится. Аня - та, кто одной из первых протянула мне руку помощи; та, что поверила в меня, не смотря на мой юный возраст и совершенное отсутствие рабочего опыта. А сколько раз она меня прикрывала?! И не сосчитать…

— Ладно, хорошо, - говорю нехотя, словно каждая буква даётся с огромным усилием. – Твоя взяла.

Глаза Аньки вспыхивают, словно новогодняя гирлянда. Девушка хватает меня за руку и тащит в просторную гостиную, площадь которой в два раза больше, чем вся моя квартирка, которую снимала в Сочи. Ожерельева с размаху «падает» на диван из экокожи, который стоит напротив другого огромного камина на полстены. С нетерпением постукивая пальцами по упругому материалу, выжидающе смотрит мне в лицо.

Ну, что же, иногда проще показать, чем сказать тысячу слов. Стоя напротив дивана, на котором сидела Аня, резким движением задираю свою фланелевую теплую толстовку.