— Вот здесь поручни, за них можно держаться. Можешь мыться сидя, если удобно, — открывает дверь в ванную, и я с удивлением рассматриваю всякие приспособления. И правда удобно.

— Вы тоже тянули связки? — спрашиваю восторженно. — И наворотили у себя в доме такие штуки?

— Это не мой дом, я его снимаю, — уклончиво отвечает Росомаха. — Ладно, хватит болтать, я спать хочу. Кстати, твоя комната от лестницы налево, запомнила? И давай, шевелись. Держи чистое полотенце, я тебе сейчас принесу свою футболку. Платье выбрось, им теперь даже полы не вымоешь.

Он приносит белую, чистую футболку, я закрываю дверь и с наслаждением встаю под теплые водяные струи. Шиплю, смывая запекшуюся кровь со ссадин, но потом с удовольствием намыливаюсь гелем. Мужским, пахнущим хвоей и немного табаком.

Прихрамывая, выхожу из душа и двигаюсь к лестнице. Снаружи дом кажется совсем небольшим, а в коридор выходит целых четыре двери. Как он сказал, налево от лестницы моя?

Внизу на диване нахожу задремавшего Росомаху. Рядом на полу стоит не просто аптечка, а настоящий аптечный склад в трехярусном контейнере. Там даже есть отсек с хирургическими инструментами. Значит, не соврал, он действительно врач. Чуть касаюсь плеча, и мужчина резко поднимается на локте.

— Я уже думал, ты утонула, — кривится недовольно, но я молчу и опускаюсь на диван, а он садится перед диваном на корточки.

Его движения точные и профессиональные, он обрабатывает мои ранки быстро и относительно безболезненно. Я бы точно возилась втрое дольше.

Ногу смазывает мазью и перетягивает эластичным бинтом.

— Ну все, Мадина, так ходить будет легче, — поднимает голову. — Ты как?

— Спасибо вам, вы мне очень помогли! — говорю искренне, я ему правда очень благодарна. — Единственное, все болит, будто я столетняя бабка.

— Ясно, что болит, — Росомаха роется в контейнере и достает блистер с таблетками, затем на мгновение задумывается и достает еще один. — Вот, выпьешь обезболивающее и нормально выспишься.

Он приносит воду в стакане, ставит на стол и рядом на салфетку выкладывает таблетки.

— Справишься? Я спать пойду, глаза закрываются, — он зевает, я согласно киваю. — Спокойной ночи, Мадина.

— Спокойной ночи, Росомаха, — улыбаюсь в ответ, и он вдруг меняется в лице.

— Слушай, — подходит ближе, — может тебе деньги нужны? Или еще какая-то помощь?

Я сразу подбираюсь. Деньги мне не нужны, у меня есть. В сумке, которую отобрал Максуд. Там и деньги, и карточки, и телефон. Мне бы только домой добраться.

— Если можно, отвезите меня завтра в город.

— Я завтра улетаю. Попрошу соседа, он отвезет, — мужчина колеблется, как будто хочет что-то сказать, но передумывает. — Все, я ушел.

Смотрю на стакан воды как удав на кролика. Желудок сводит от голода, а за воду я, кажется, готова убить. Максуда, например, легко.

Но воду же нельзя? А как тогда пить лекарство? Или с лекарством можно?

Только протягиваю руку, вспоминаю, что лекарство на пустой желудок принимать нельзя. Но есть у Росомахи мне тоже нельзя. Неотрывно смотрю на стакан как зачарованная.

Следуя логике Мадины, если меня покормили в отеле завтраком, значит я автоматически перехожу в собственность отеля? Чушь, конечно. Или не чушь? Я ведь оплачиваю еду, даже если там «ультра он инклюзив»? Получается, в идеале, я должна здесь еду украсть!

И тут меня осеняет. Надо купить ее у Росомахи, и тогда все встанет на свои места. Деньги я подумаю, как ему вернуть, спрошу у соседа.

Как же здорово я придумала!

Прихрамывая на обе ноги, несусь в кухню. Нахожу все, что предлагал хозяин дома, и с удовольствием уминаю большой бутерброд. Греть его не решаюсь — Росомаха уже десятый сон видит, и будить его настоящее свинство.