Помедлив еще некоторое мгновение, все же приняла решение, что надо открыть и прочитать это чертово сообщение. Может это реклама?

Выглянула в окно, и убедившись, что никто не следит за мной и не караулит, решительно нажала на кнопку.

На экране высветился текст, смысл которого я не сразу смогла понять:

«Верните мне моего сына. Я знаю, что муж отдал его вам!»

Я стояла и смотрела на телефон, перечитывая, снова и снова эти два предложения.

Это что, шутка? Может это Оля решила надо мной так подшутить? Но, с другой стороны, зачем ей это? Она не очень-то меня была рада видеть, странный разговор у нас получился, да и потом, она думает, что Давид мой.

Неожиданно, меня охватила такая паника, что малыша могут забрать у меня. А к этому я, как оказалось, не была готова. От слова совсем.

У Давида есть мать. Родная мать. Жена. Почему тогда Руслан мне ничего о ней не рассказал?

А почему он должен мне рассказывать о своей жизни? И потом, почему я придумала в своей наивной голове, что этот красивый мужчина может быть свободен?

Мысли, такие нехорошие, как из рога изобилия стали приходить одна за другой в мою голову, и я готова была уже выть от их переизбытка, как одна из них мне показалась самой правильной.

А что если это все спектакль? Может меня разыгрывают, чтобы отнять малыша? Руслан меня при последней встрече предупредил, чтобы я его никому не доверяла. Отдавать ребенка просто по первому требованию очень глупо.

Я выдохнула. Мои мысли вдруг прояснились. Я взяла телефон и набрала ответное сообщение: «Предоставьте доказательства».

25. 25. Настя.

***

Положив телефон на стол, я стала мерить шагами кухню. Меня одолело столько сомнений и страхов, а правильно ли я поступила. Может не стоило вообще отвечать на эти сообщения? Руслан же сказал, что сам найдет нас, надо только подождать.

Мое сердце разрывалось на части. С одной стороны, я понимала, что такому крохе нужна родная мать, а не нанятая, впопыхах, няня без опыта обращения с детьми.

Я подошла к спящему малышу. Его прекрасное личико освещал лунный свет. Милее и прекраснее картины я еще не видела. Моя кроха, как я смогу тебя отдать?

За это время я, оказывается, настолько прикипела душой к этому ребенку, что при одной мысли, что родная мать его заберет, у меня начинало болеть сердце.

На кухне опять зажужжал телефон. Звонили с того номера. Я прикрыла дверь в кухню и, все же, нажала кнопку «принять вызов»:

— Настя, добрый вечер. Давид у вас? С ним все хорошо? Где вы находитесь? — послышался взволнованный писклявый голос в трубке.

А меня, словно парализовало. Я слушала этот женский голос и не могла ничего ответить:

— Алло? Вы меня слышите? — настойчиво продолжали в трубке.

А что мне делать? Я заметалась в панике по кухне, не зная, как дать ответы женщине.

Только я собралась с духом ответить, как на том конце провода продолжили:

— Вы думаете, что я вас не найду? Не влезайте в эти игры, просто отдайте мне ребенка!

Последняя фраза была сказана настолько жестко и надменно, что я стала уже сомневаться в правильности выбора. Но делать было нечего, я сама ответила и надо продолжать:

— Я вас не знаю, и чтобы отдать малыша, мне нужны доказательства?

— Он мой сын, — произнесла холодным тоном женщина, — он был завернут махровое одеяло, на котором была вышивка с его инициалами, и еще. У Давида должен скоро прорезаться первый зуб.

В моей голове взрывались вспышками мысли одна за другой, я не могла их остановить, ровно, как и сосредоточить свое внимание на какой-то одной.

В начале разговора, голос женщины был обеспокоенным и взволнованным. Нет, она не говорила заискивающим голосом, не было и истерики, просто требовательный, бьющий наотмашь пощечину, а потом поступила угроза. Может это она от отчаяния? От горя из-за разлуки со своим сыном.