Он делает два шага вперёд и слишком неожиданно меня обнимает, прижимает к себе крепко-крепко. И горестно как-то, но а мне-то что… я уже, наверное, все слёзы выплакала. Из-за него…

Чувствую нежное прикосновение его рта к виску. Муж рукой обнимает за шею и не даёт отодвинуться.

— Жесть как без тебя тошно. Просто жесть. Я не хотел так, я не соображал тогда ничего… ну зачем ты так, Оль…

Его руки плавно перемещаются на талию, я пытаюсь отстраниться, но он не позволяет. Он сильнее намного и пользуется этим. А я зажата между подоконником и крепким телом супруга. Порхающие поцелуи устремляются вниз, а я отворачиваюсь.

— Знаешь, как дома без тебя? Никак. Пусто, холодно, — шепчет, а по коже мурашки от его дыхания. — И возвращаться не хочется. А ты меня не подпускаешь к себе теперь. Скажи, что мне сделать, Оль? Скажи, пожалуйста, хоть что-то. Я ж без тебя никто, Оль.

Со свистом выпускает воздух из легких, твёрдые губы неприятно обжигают. Пальцы мужа почти болезненно впиваются в кожу. А потом комкают подол, и мужская ладонь настойчиво двигается выше.

— Каждое твое касание ненавистно. Противно до дрожи. Перестань, Егор, — поверхностные поцелуи переходят на шею и спускаются до ключиц. Муж крепко сжимает в объятиях, а я задыхаюсь рядом с ним.

— Вернись ко мне. Вернись… — влажная дорожка касается выреза платья, а я, зажмурившись, пытаюсь и дальше отталкивать супруга, — вернись, я тебя умоляю…

— Убирайся, — шепчу дрожащими губами. Руки трясутся, пальцы не слушаются. Не осталось во мне агрессии, не осталось больше сил противостоять, хочу, чтобы он просто ушёл. Хочу одна быть. Он сломал меня. А я только сейчас это поняла. — Ты свой выбор сделал.

— Оль, не надо. Давай я вечером приеду, пожалуйста. Ну Оль!

Прижимает к себе плотно, ловит губами мои губы, я пытаюсь отвернуться, но он держит крепко, заставляя почувствовать вкус ненавистного поцелуя. Слёзы льются из глаз, и Егор тоже чувствует их вкус и тепло.

— Не плачь, родная, ну не плачь.

— Ненавижу тебя. Уходи. Иди к ней. Иди к сыну. А меня не трогай. Исчезни из моей жизни, я тебя знать не хочу, и фамилию твою носить теперь тошно.

— Оля, ты жена моя. Мы ж с тобой много лет вместе.

— Нас разведут в любом случае. Можешь поступать, как тебе нравится, и спать с кем хочешь.

— Оля!

— Убирайся отсюда! — с силой отталкиваюсь от его груди, боль придаёт сил. — Оставь меня в покое! И живи как хочешь!

— ДА НЕ МОГУ!!! — выпускает меня и отходит назад. Голос мужа срывается на крик, Егор точно обезумел: глаза горят, орет на весь кабинет, и я уверена, за пределами все прекрасно слышно… — НЕ МОГУ Я БЕЗ ТЕБЯ! ТЫ НЕ ВИДИШЬ, ЧТО ЛИ?! Я все только для тебя делал! Все! Как проклятый вкалывал, чтобы у тебя все было! Чтобы ты отдыхала минимум два раза в год! Дачу тебе! Машину! Что угодно, только скажи! Ремонт этот долбанный! Все только тебе и как ты хочешь! По врачам этим гребаным бегал! Только чтобы тебе было хорошо! Я ту ночь вообще не помню! Прости ты меня за неё! Один раз, Оля!

Его грудь ритмично вздымается и опадает, а я опираюсь о подоконник, не зная, куда деться от всего этого.

В наступившей оглушающей тишине особенно громко с тихим скрипом опускается ручка и распахивается дверь. На пороге стоит Аскар с убийственным выражением лица. Но тон его на удивление спокоен, выдержки мужчине не занимать.

— Почему посторонние на этаже?

— Пять минут, — Егор обращается к моему руководителю, поднимает руку в воздух и растопыривает пальцы. — Пять минут, и я уйду.

— Сейчас уйдёшь. Здесь не проходной двор.

— Это моя жена. Мы с ней поговорим пять минут, и я уйду.