Ему не нравилось то, что с ним происходит, но отказаться от этого состояния? Ни за что. Давно он не был на таком взводе, все чувства обострены, предельно собран, прямо как в старые времена, когда на стрелу ехал. Адреналин, мать его. И все это из-за какой-то бабы? Официантки?

Тихонько рыкнул.

И в этот миг услышал легкий перестук каблучков. Сердце подскочило к горлу, молотком застучала в ушах кровь. Адреналин, мать его. Выдохнул, провел ладонями по бедрам.

Хорошо.

Плохо, что его неконтролируемо трясет. Взглянул на свою руку, сжал пальцы в кулак. Из кухни слышался негромкий звон столовых приборов и стук посуды. Ничего, пока она будет возиться, у него есть время устранить эту дурацкую дрожь.

***

Руки механически делали свою работу, а в голове пустота. И страшно. Страшно выйти, страшно взглянуть на него. Постаралась спрятаться от страха в холод, как делала всегда. Еще со школы. Холод помогал, защищал от всего.

Так... Все, поднос готов, нечего тянуть время.

Вышла на террасу.

***

Он сидел спиной. И спиной почувствовал ее появление. Ощущение, будто на загривке шерсть дыбом. Сердце снова забухало где-то в висках, а в груди липкая дрожь. Да его попросту корежит, мать его...!

- Добрый вечер, - услышал как сквозь вату.

Молча кивнул, глядя на нее.

Женщина споро накрывала на стол, уверенно и легко двигались изящные умные руки. А ему почему-то нужно было, чтобы она взглянула на него. Но женщина так и не сделала эту простую вещь, то, чего он сейчас хотел. И тогда весь его запал, весь адреналин перешел в злость.

Вот тут он чувствовал себя в своей тарелке. Злость. Азарт. Наказать.

Она как раз закончила сервировать, коротким жестом сложила руки на груди и кивнула:

- Приятного аппетита.

Хотела уйти? Нет. Окликнул:

- Подожди.

Она неуловимо дернулась, застыла на месте, и наконец таки взглянула на него. Мережков откинулся назад, положив руку спинку дивана, смерил ее взглядом и спросил:

- Сколько ты берешь?

- Что?

Странный взгляд такой у нее проскочил, можно подумать, испугалась. Вот только не надо целку из себя строить. Повторил:

- Сколько берешь за ночь?

***

Лену словно кипятком ошпарили.

От его слов в первый момент она даже растерялась, словно дух вышибли. А потом пришло это чувство. Знакомое уже, пережитое.

И сразу разлился спасительный холод.

- Извините, если вам ничего не нужно, я пойду.

Сумела выговорить спокойно, и голос не сорвался. Правда, руки пришлось спрятать, чтобы не было видно, как они дрожат. Повернулась, хотела уйти.

- Я сказал, стой! - тихо, но прозвучало, как будто он кнутом щелкнул.

У Лены уже сердце начало выпрыгивать. Повернулась.

- Я сказал. Стой.

Повторил. Указал на диван рядом с собой.

- Сядь.

Лена с тоской взглянула на мужчин, топтавшихся в отдалении. На дальнем конце большой беседки было маленькое, с двух сторон закрытое помещение, специально для персонала. Там толклось несколько человек. Телохранители. Шарафова, Мережкова. Никто даже не дернулся в их сторону.

Не помогут.

Худшие предположения сбылись. Оставалось только вести себя естественно и не показывать страха. И стало от всего этого так противно...

Лена оглянулась назад и села на диван напротив. А он продолжал смотреть на нее тяжелым взглядом, все так же облокотившись на спинку. Потом подался вперед, а в глазах нехорошие огоньки:

- Чего ты ломаешься? Я хорошо заплачу.

Ощущение липкой ледяной грязи на коже. Отвернулась. Пусть говорит что хочет. Если ему приспичило выговориться, пусть говорит. Лишь бы...

- Смотри на меня!

Обернулась, непроизвольно отдернувшись от неожиданности. Слишком уж близко прозвучал этот короткий рык. Слишком! Перебор!