– Не употребляю. А насчет денег… смотри, Ерёмин! Меня в прошлом году кидал один. До сих пор с портрета как живой…

– Будут тебе деньги, успокойся. Всё как договорились, – заверил Пётр, смутно припоминая, что действительно договаривался. Вот только когда?

– А теперь я тебе, пардон, по харе врежу. Иначе не поверят.

Ку-Клукс-Клан не технично, но крепко звезданул его в глаз, затем в нескольких местах надорвал свой халат.

– Вот так. А то нового век не допросишься. Ну, готов, маньяк-циклотимик? Пошли.

Он открыл дверь и, огласив коридор зычным «поря-адок!», вышел из процедурной. В руках он держал плотный матерчатый пояс, на котором, точно ишак на привязи, тащился Пётр. Левая бровь не болела, но стремительно заплывала, и он чувствовал, как с каждой пульсацией зрение превращается из «стерео» в «моно».

– Расступись! – крикнул Ку-Клукс-Клан. – Я ему аминазы вкатил, но шут его знает… Кусается, дьявол!

Подыгрывая, Пётр плевался, рычал и всячески демонстрировал намерение вырваться.

– Ну-к дай я с ним поквитаюсь, – подскочил санитар в зеленом. – Он, падаль, Вадику переносицу сломал!

– Уймись, люди же кругом.

– И куда его? На четвертый? – поинтересовалась какая-то дама.

– Не. В пятнадцатую, на экспертизу. За ним уже машина пришла. Он, оказывается, опасный. Расступи-ись!

Пётр мимикой подтвердил, что опасен, и свернул за Кланом на лестницу.

– Ноги не поломай, – остерег тот, придерживая Петра за шкирку.

– Слышь, Кочергина не видел? – обратилась к нему пробегавшая мимо Гитлер Югенд.

– Нет. В кабинете посмотри.

– Там заперто.

– Сама ищи, – буркнул санитар.

– А чего ты здесь? У тебя же выходной сегодня.

– Отгулы зарабатываю, – сказал Клан, ускоряя шаг. – Мымра крашеная, – прошипел он, когда медсестра скрылась в отделении. – Всё ей знать надо! Уйду отсюда на фиг. Пойду в морг, там, говорят, жить можно. У нас и тут нормально получалось, каждый месяц кому-нибудь побег устраивали, пока всякие уроды не…

– Меня в пятнадцатой не хватятся? – спросил Пётр.

– Кому ты там нужен?

– Так… э-э… экспертиза.

– Направление липовое. Дружок бланки с печатями на принтере катает – только заполняй. В пятнашке о тебе и не знает никто. А наши рады избавиться. Ты же буйный, – хохотнул Клан, шутливо тыкая его в печень.

Миновав последний пролет, они спустились в вестибюль. Ничего примечательного внизу не оказалось – полукруглое окошко справочной, раздевалка, аптечный киоск в углу. Всё было похоже на обыкновенную больницу. Если б не участие в этом деле Кочергина, Пётр, пожалуй, мог бы купиться.

Значит, освобождение – подстава. Ловко разыграно. В один рукав – жучок, в другой – радиомаяк, и гуляй, Петруха, ищи своих. Старый номер. Да, но Кочергин… Он же его грохнул собственноручно. Чудная инсценировка… Опять что-то не сходится. По всем статьям больничка натуральная. Только Валентин Матвеевич не очень в нее вписывается. Какой из него психиатр? Он, помнится, больше по международным связям. По связям, н-да…

Ку-Клукс-Клан громыхнул дверью и вывел Петра на улицу. У самого входа стояла белая «Волга»-пикап с красным крестом и заклеенными стеклами.

– Не расслабляйся, рано еще, – процедил санитар и, кивнув водителю, направил Петра к машине.

Как и положено больному, Пётр разместился сзади – внутри находился довольно мягкий лежак, обтянутый темным дерматином. Дверцы одновременно хлопнули, и «Волга», затрещав разбитым сцеплением, поехала к воротам.

В оконной пленке кто-то расковырял маленькую дырочку, и Пётр мог наблюдать, как из будки вывалился сонный мужик, как долго он водил носом по документам и как наконец дал отмашку. Железная воротина немощно отползла в сторону, и машина вырулила в захлебывающийся зеленью переулок.