Чертанов не сумел сдержать улыбки. Подобными типами были заполнены едва ли не все московские кабаки, и причем каждый из них претендовал на некую индивидуальность, как в манере разговаривать, так и в поведении. Но суть всегда оставалась одна – хамло с завышенной самооценкой. В кабаках они вели себя так, словно состояние каждого из них оценивалось в миллионы долларов, хотя чаще всего в карманах гремело только два гнутых пятака. Да и шутки у них были одинаковы, наиболее типичная из которых, – вырвать у стриптизерши трусики и быстро затеряться с ними в гогочущей толпе мужиков.

– У меня может не получиться… Даете слово, что заберете меня обратно в отдел? – спросил Чертанов, посмотрев на круглое лицо Крылова.

Геннадий Васильевич слегка поерзал в кресле, словно ему стало неуютно от нацеленного взгляда, и твердо пообещал:

– В чем вопрос, не сомневайся. Возьму! А потом, сам пойми, какие тебя ожидают перспективы. Создается группа, которая будет заниматься маньяками. У нас имеются отдельные специалисты, те, кто глубоко копает эту тему. Наработок тоже немало. Ты же со своей группой будешь двигателем и мозговым центром всего этого дела, а это ответственно. Вот посмотри, что творится… Это оперативная информация. Только по Московской области работает от восьми до десяти серийных убийц. А если взять по всей России! Да они просто полчищами расхаживают! – Геннадий Васильевич не шутил. Ко всему, что касалось его работы, он относился весьма серьезно. – Вот представь себе, завелся такой маньяк в каком-нибудь городишке и терроризирует все население. Думаешь, серийные убийцы орудуют где-нибудь подальше от своего дома? Черта с два! – подался вперед Крылов. – Можно сказать, что они режут прямо у себя под порогом. Это волки стараются не напакостить у своего логова, чтобы не привести к нему охотников, а эти ничего не боятся! Они непредсказуемы, поэтому-то их трудно выловить. Маньяки сначала изгадят свой дом, а потом возьмутся за жилище соседа. Вот так-то! А ты еще сомневаешься, стоит ли тебе заниматься этим.

– Я не о том… У меня может не получиться, – пожал плечами Михаил. – Я ведь сыскарь, у меня своя агентура, которая знает, что я от нее хочу. Здесь я кое-что умею. Можно даже сказать, преуспел. Теперь же придется бросить все наработки и начинать сначала.

Геннадий Васильевич раздраженно махнул рукой:

– Брось! Ты быстро наверстаешь. Парень ты способный, молодой. Схватываешь все на лету. Знаешь, – лицо Крылова расплылось в довольной улыбке, – я бы сам занялся подобным делом, но переучиваться мне уже поздно. А потом, у меня имеются кое-какие обязанности, – указательным пальцем он постучал себя по плечу, намекая на большие звезды. Но казус заключался в том, что в этот самый момент его палец упирался в какую-то медную пуговицу с легкомысленным тиснением. – К тому же ты назначаешься старшим группы. Начальства над тобой сразу станет меньше, а это, поверь мне, очень большой плюс. – Крылов назидательно поднял указательный палец. Чертанов давно обратил внимание на то, что Геннадий Васильевич любил интенсивно жестикулировать. – Ну, так что, согласен?

Михаил глубоко вздохнул:

– Куда же я денусь? Когда полковник советует, это скорее приказ.

Геннадий Васильевич вновь широко улыбнулся, вновь превратившись из строгого полковника в обыкновенного добродушного дядьку, которого хотелось стукнуть по плечу и задорно предложить: «Может быть, по пиву, Василич?» Но благоразумие победило. Собственно, у Михаила с его непосредственным начальством были не настолько приятельские отношения.