– Итак! – выслушав ее очень внимательно, с явным сожалением произнес Габриэль. – Ты подтверждаешь, что дернула за рукав Кенига фон Рауна до того, как он ударил кого-либо из вас?

– Да, – кивнула девушка. – Но он до этого специально наступил на ногу Кристиана, который лежал без сознания.

– Специально, не случайно?

– Да! – яростно ответила рыжая.

– Доказать это возможно?

– Нет… – быстро сдулась девушка.

– Тебе повезло, что фон Раун не выразил желания подать на тебя в суд или как-то иначе удовлетворить нанесенное тобой ему оскорбление.

– Но…

– Молчать! Именно повезло! Несказанно! – Затем граф повернулся к Кристиану. – Ты весь инцидент был в отключке?

– Да, пришел в себя, когда уже появились врачи.

– Хоть один из вас поступил разумно! – хлопнул ладонью по своему бедру Габриэль.

– Но я же ничего не сделал, просто валялся в траве, – не понял его черноволосый.

– Именно! Ты ничего не делал! Очень взвешенно и разумно, хотя, надо признать, не по твоей воле. У вас же были лекции по юриспруденции! – закатил глаза граф. – Что вы должны были сделать? Клэр?

– Молча принять все нападки, побои и оскорбления, а затем подать официальную жалобу через своего патрона, то есть через вас, сэр.

– Именно! Молча! Принять! А что сделали вы?! Молчать! И если верите во что-то, то вознесите молитву за то, что вы такие везунчики и так легко отделались! Вон отсюда, и чтобы до завтра мои глаза вас не видели! Обоих!

Клэр и Кристиана сдуло за секунду, впрочем, я их понимаю, сам бы поступил на их месте точно так же. Дождавшись, пока стихнет шум в коридоре, граф подвинул стул ко мне, положил мне руку на плечо и произнес:

– Сожалею.

У меня в горле комок образовался. Нет не из-за его слова, а из-за того, как он на меня смотрел, так глядят на того, кто уже мертв.

– Я никак не могу тебе помочь, – он чертыхнулся, выпрямился и потом продолжил: – Точнее могу, но в свете того, что Кениг Фон Раун – иностранный студент, мои руки связаны. И все попытки вмешаться нанесут непоправимый вред моей репутации. И раскроют некоторые тайны, которые не должны быть раскрыты. Ты мне нравишься, ты перспективен, но…

– Но не стою возможных потерь, – завершил я за него.

– Именно.

– Тогда поясните, я не очень понимаю.

– Изао! Кто тебя тянул за язык?! Как тебе в голову пришло назвать благородного трусом?! Да еще на виду у десятка других перевертышей?!

– Но я не называл.

– Точно? И что же ты сказал Кенигу фон Рауну? Дословно!

– «Это все что ты можешь? Бить девушек?» – вспомнил я.

– Это и есть обвинение в трусости и даже хуже, – покачал головой граф.

– Можно поспорить с формулировкой…

– Нельзя! Будь вы равны – это одно, но в твоем случае, да еще при таком количестве свидетелей… Нельзя.

– Мы не в средних веках, – начинаю думать вслух. – Даже если суд признает его оскорбленным, максимум мне грозит штраф и возможное отчисление из университета.

– Суд?! – негромко с грустью рассмеялся Габриэль. – Какой суд? – Он поднялся со стула. – Завтра ровно в двенадцать тебе доставят «приглашение» на дуэль.

Что?! Сказать, что я обалдел, это сильно преуменьшить.

– И запомни, – продолжил Габриэль, подходя к двери. – Так как я твой официальный патрон, то если ты попытаешься сбежать или не принять вызов… Это ляжет несмываемым пятном на мою честь. Ты меня понял?!

– Целиком и полностью. – Попытаюсь сбежать – он лично меня придушит, что тут неясного…

– Я зайду завтра в девять, обсудим детали… Завещание…

Помявшись в дверях еще секунду, граф аккуратно закрыл дверь, оставив меня одного в палате.

Сказать, что я был в шоке от происходящего – значительно преуменьшить мое состояние. Лежу в койке и просто пялюсь в потолок, мыслей совсем нет, пустота. Так продолжалось минут десять не меньше, после чего пришла злость.