В легких случаях деперсонализация выражается в том, что пациент ощущает внутреннюю измененность, касающуюся его восприятия, чувств и мыслей. Он становится как бы безучастным к своим собственным переживаниям, утрачивает способность к выражению радости, печали, раскаяния. В тяжелых случаях деперсонализация сопровождается отчуждением пациента от своего собственного Я, расщеплением и раздвоением его.

С психоаналитической точки зрения деперсонализация является результатом внутрипсихического конфликта, разрешение которого сопровождается дисбалансом психической структуры и расщеплением Я на отдельные, отчужденные друг от друга части. Одни психоаналитики соотносят деперсонализацию с переключением сексуальной энергии с внешних на внутренние объекты и направленностью либидо не на какой-то один объект, а на составляющие его части. Другие – с действием бессознательных защитных механизмов, оборачивающихся неудачной попыткой бегства от внешних угроз и внутренних страхов. Третьи – с безуспешным стремлением примирить нарциссические желания и деструктивные влечения. Четвертые – с обострением противостояния между телесным Я и гиперморальным Сверх-Я.

Некоторые аналитики исходят из того, что деперсонализация является результатом отчужденных межличностных отношений. Так, в понимании Р. Лэйнга (1927–1994) деперсонализация – это метод, используемый человеком в качестве общения с другими людьми, когда они становятся надоедливыми, беспокоящими и воспринимаются в качестве человекообразных роботов. Один человек постоянно боится быть деперсонализированным другим, в результате чего оба «стремятся ощущать себя более или менее деперсонализированными и стремятся деперсонализировать другого». Это ведет к тому, что у человека происходит распад ощущения собственной индивидуальности и утрата ощущения реальности.

Изучение процессов деперсонализации нашло свое отражение в исследованиях ряда аналитиков, включая работы Э. Якобсон «Деперсонализация» (1959), С. Салина «Деперсонализация и дереализация» (1962), Дж. Арлоу «Деперсонализация и дереализация» (1966), П. Брадлоу «Деперсонализация, расщепление Я, нечеловеческая фантазия и стыд» (1973).

ДЕПРЕССИВНАЯ ПОЗИЦИЯ – понятие, используемое в психоанализе для описания одного из ранних этапов развития ребенка и изменений, происходящих в его психической организации.

Термин «депрессивная позиция» был использован М. Кляйн (1882–1960) при рассмотрении специфики интеллектуального и эмоционального развития младенца. Она исходила из того, что в первые три или четыре месяца жизни ребенка у него развивается депрессивная тревога, основанная на чувствах любви и деструктивных импульсах по отношению к материнской груди, что приводит к параноидно-шизоидной позиции. Затем в течение второй четверти первого года жизни развитие ребенка характеризуется младенческой депрессивной позицией, свидетельствующей о наступлении определенных изменений в его отношениях с окружающим миром.

В отличие от параноидно-шизоидной позиции, в рамках которой у младенца возникает двойственное отношение к первому объекту («хорошая» и «плохая» грудь матери), при депрессивной позиции укрепляется отношение ребенка к матери как к личности. Ребенок становится способным воспринимать мать в качестве «цельного объекта», у него усиливается идентификация с ней, а также развивается способность выражать свои эмоции по отношению к другим людям и окружающему миру. В его психике начинают действовать процессы синтеза и интеграции, способствующие ослаблению противоречий между внутренними и внешними образами. Вместе с тем, как полагала М. Кляйн, эти же процессы становятся причиной того, что предшествующие конфликты между любовью и ненавистью набирают силу, а амбивалентность переживается по отношению к целостным объектам. Тревога преследования «плохой» грудью, свойственная параноидно-шизоидной позиции, сменяется тревогой, связанной с переведенной во внутренний план матерью, которая в восприятии ребенка «является ранимой, повреждаемой, подверженной опасности уничтожения или уже уничтоженной и утраченной навсегда». У ребенка возникает чувство вины, а свойственные ему ранее формы защиты образуют маниакальную защиту. Разделение целостных объектов на неповрежденные живые и поврежденные (умирающие или мертвые) становится защитой от депрессивной тревоги.