Прозвучало грубее, чем хотела. Но я не придала этому особого значения: он все время был холоден со мной. Высвободилась из захвата и прошла в глубь рощи, пока не достигла забора и решетки.

– Закрыто…

Зажала в ладони тяжелый навесной замок; решетчатую калитку дополнительно опоясывала железная цепь, а в нескольких метрах от места, где мы стояли, по огибавшей парк дороге на умеренной скорости проезжали машины.

– У того, кто это сделал, наверняка был ключ…

– Не обязательно. Они могли взломать замок.

Вот только с замка и цепи хлопьями отслаивалась ржавчина.

– Если бы цепь сорвали, заменили бы новой, а эта, кажется, висит здесь много лет.

Повернулась к Себастьяну со странным, скребущим чувством внутри.

– Что-то не сходится в этом чертовом деле… Оттого все начинает казаться… бессмысленным.

Себастьян едва заметно моргнул.

– Помнишь что-нибудь о том дне?

Я покачала головой.

– Думаю, если бы увидела этих типов… смогла бы их опознать. Каждую ночь снится человек, не более чем размытая фигура, но он преследует меня. Надеюсь, рано или поздно те, кто это сделал, окажутся в тюрьме.

Отошла от решетки и побежала по дорожке по направлению к дому. Не хотелось говорить ни о том дне, ни о тех мерзавцах, ни тем более о кошмарах с тем, кто, если так подумать, тоже был абсолютным незнакомцем. Сама не зная почему, вдруг почувствовала острое желание оказаться в стенах квартиры, а потому припустила, совершенно позабыв, кто бежит позади.

Когда достигла парадной дома, дошло, что Себастьяна нет рядом. Сердце отчаянно забилось. Огляделась, чтобы убедиться, что одна.

Кто-то следил за мной, я это чувствовала.

– Черт! – раздалось за моей спиной.

Себастьян с пульсирующими на шее жилками – то ли от бега, то ли от злости – приблизился к парадной.

– Думала, ты бежишь за мной.

– Заходи в квартиру.

Сделала, как он просил, но заметила, что он внимательно осмотрел улицу, прежде чем последовать за мной к лифту.

Оба тяжело дышали, и, судя по тому, как Себастьян старался не выдавать напряжения, поняла: разозлился не на шутку. Что ж, было уже поздно.

Когда вошли, он захлопнул дверь с гораздо большей силой, чем необходимо.

– Тебе нельзя отдаляться от меня. Сколько раз нужно повторить, чтобы поняла: ты в опасности?!

– Ты здесь, чтобы защищать меня, не так ли? Так защищай! Но делай это таким образом, чтобы не вмешиваться ни в мою жизнь, ни в мои привычки.

– Да ты понятия не имеешь… – прошипел он сквозь зубы, и, когда прошел, чтобы вновь запереться в чертовой комнате, встала у него на пути.

– Не собираюсь мириться с тем, что ты так со мной разговариваешь.

Себастьян втянул воздух через ноздри и опустил на меня взгляд. Он был таким высоким, что его подбородок почти касался шеи, когда смотрел сверху вниз.

– Жаль расстраивать, но придется смириться со многими вещами, красавица.

Я моргнула от внезапного выпада. Себастьян Мур почти потерял самообладание! Не стану врать, получила удовольствие, наблюдая, как он на секунду сбросил маску холодного равнодушия.

– Ты работаешь на меня.

Совершенно неожиданно он взял меня за подбородок и провел большим пальцем по нижней губе, едва уловимо, так, что, может быть, почудилось.

– Я работаю на твоего отца.

Он обошел меня и скрылся за дверью.

А мне стало нечем дышать.

Принял холодный душ, чтобы хоть немного остудить голову после произошедшего, но все мысли занимала Марфиль Кортес. С того дня, как увидел, как она танцует, через экран компьютера, подключенного к камерам видеонаблюдения, начал смотреть на нее по-другому.

Был очарован тем, как она двигалась, трудно было представить более грациозную девушку, когда она, не сбиваясь с ритма, совершала невозможные па, в обтягивающей одежде, не оставлявшей места для воображения. Охватило непреодолимое желание прикоснуться к ней хотя бы на мгновение и убедиться, что ее кожа такая же нежная, какой кажется. Коснуться ее губ было ошибкой, непозволительной роскошью, за которую придется заплатить сполна.