Но крест лежал, время бежало, секунды текли, как вода в стремительной реке, через которую можно переправиться только раз в жизни. Ирка сидела неподвижно. И крест лежал неподвижно тоже.

Зачем он здесь?

Крест и чеснок. Зачем это всё какому-то туристу?

Она вздрогнула, страшная догадка навалилась на неё. Охотник! Только Охотники таскаются везде с крестами! Так вот кто этот парень! Охотник, пришедший в лес, чтобы выкурить мать, Капу и саму Ирку из дома! Тот единственный, кого они боятся больше всего на свете! Тот, от которого они давно бегут. Не от этого конкретно, конечно, – Охотников в мире много. Только они и защищают от нечисти весь род людской.

Ирка глубоко вздохнула, вытерла с лица крупные капли пота. Дождь кончился – внезапно, будто выключили кран. В палатке сразу стало светлее – в лес заглянуло робкое солнце.

Она попятилась. Как же тут душно! Скорее… ей нужен воздух…

– Эй!

Ирка уже выбралась наружу. И тут на плечо ей легла тяжёлая рука.

Она завизжала, обернулась, отскочила прочь – и их взгляды встретились. Охотник был совсем рядом, от него, как и вчера, остро пахло жизнью. Так пахнет весной оттаявшая земля – теплом и светом; так пахнет в жару лесное болото – псиной и металлом. У Ирки даже голова закружилась, внезапно она увидела тоненькую жилку у него на шее, почти угадала губами её невнятное трепетание…

– Замри!!!

Она выкрикнула это от страха, чисто рефлекторно. Охотник подчинился. А куда он денется? Взгляд ырки – смертелен, поэтому и приказание – непреложно. Правда, Охотники – более выносливые существа. Встретившись взглядом с ыркой, живут чуть дольше, чем обычные люди, поэтому и приказам подчиняются гораздо хуже. Мать говорит, волю Охотника тоже можно парализовать. Правда, длится этот эффект очень недолго.

Ну и пусть! Хватит, чтобы размахнуться и ударить его ножом.

Ирка прерывисто вздохнула, выхватила сверкающее лезвие. Парень смотрел на него – и совсем ничего не мог сделать. И Ирка тоже ничего поделать не могла.

Она сглотнула. Нет, она справится! Обязана справиться, потому что Охотник – угроза их существованию. Он должен умереть. Его надо пронзить ножом, ведь только после удара ритуальным кинжалом человеческое мясо пригодно в пищу. Поэтому она сделает это. Капе нужно лекарство, матери – еда…

В ветвях робко чирикнула какая-то пичужка. Невольно Ирка бросила туда взгляд. Маленькая птичка – комок перьев на тонких прыгучих ножках. Ничтожный сгусток крови, крохотное сердечко…

Ирка содрогнулась: никогда раньше ничего подобного она даже не думала про птиц! А сейчас – пожалуйста! Что-то менялось в ней, вот в этот самый миг – и менялось необратимо. Стоит хоть раз в жизни пролить кровь – и мир вокруг тоже наполнится кровью.

Ирка прерывисто вздохнула. Рука, занесённая для удара, мелко дрожала.

«Пролей кровь – и ничего больше не будет», – подумала она. Даже не подумала, а услышала, будто шепнул кто-то. Не будет ярких весенних цветов, солнца и маленьких желторотых птенцов в гнезде. Не будет дороги, велосипеда, ветра в лицо. Стоит тебе ударить человека ножом – и всё закончится. Ты повзрослеешь окончательно.

Ирка беззвучно застонала. Нет! Неужели ей тоже придётся вот так – во мраке? И думать только о том, кого бы сожрать? Жизнь – за жизнь, кровь – за кровь, и только бы не разваливаться по частям?..

– Ты хочешь жить?

Она растерянно моргнула, отступила на шаг. Ну конечно, пока она решалась, оцепенение покинуло Охотника! Тот заговорил с ней – значит, вернул себе контроль над телом.

– Ты ведь хочешь этого, – повторил он.