— Я бросила.

Он только хмыкает и выпускает мне дым прямо в лицо. Гад.

— Ну говори, что хотела, Лазарева.

— Тут будем разговаривать? – прячу я замерзшие руки в карманы куртки.

— А ты думала, я тебя в ресторан повезу?

Ладно, что делать. Пришла, так надо говорить.

— Я знаю, что у нас с тобой все как-то не очень вышло, – произношу и сама морщусь, но Богдан только насмешливо меня рассматривает, выдыхая в сторону дым. – Я поступила плохо, обманывая тебя, пользуясь твоим расположением. И… Я действительно сожалею о том, что так сделала. Если… Если это возможно, мне бы хотелось как-то загладить свою вину и прекратить вражду.

Я замолкаю, налетевший порыв ветра бросает мне в спину снег, при этом подталкивая вперед, к Богдану. Дернувшись от холода, я наоборот отступаю на шаг. Щелчком откинув окурок, Зацепин интересуется:

— И как хочешь искупить вину, Лазарева?

Я пожимаю плечами, он растягивает губы в похабной улыбке.

— Ладно, предложение интересное. Хочешь, чтобы я оставил тебя в покое? Не вопрос. Мы с тобой трахаемся, и гуляй во все стороны, я больше тебя не трону.

Поджав губы, я хмыкаю, не удержавшись. Что там про него Слава говорил? Что он не конченный мудак? Ну-ну.

— Я не буду с тобой спать.

— Что ж, – он разводит руками, – тогда ничем не могу помочь.

— Что это значит? – хмурюсь я.

— Это значит, Лазарева, – он делает шаг вперед, нависая надо мной, я упрямо стою на месте, задирая голову. Пусть не думает, что я его боюсь. – Мира не будет. Война.

— Ты как ребенок, Богдан, – не выдерживаю я. – Тебе ведь на меня плевать! Зачем тратить свое время?

Он натягивает улыбку.

— Чтобы в следующий раз ты сначала думала, а потом делала.

Он садится в машину, я же, рыкнув, быстро иду прочь с парковки.

— Ненавижу, – цежу сквозь зубы. – Убила бы!

В этот момент в меня летит снег, перемешанный с грязью, который, конечно же, вырывается из-под колес проезжавшего мимо Зацепина. Я останавливаюсь, стирая грязь с лица, а в открытое окно со стороны водителя высовывается рука с поднятым вверх средним пальцем.

— Да пошел ты, урод, – пинаю я грязь ногой, и она летит по дороге вперед.

Кое-как почистившись, спускаюсь в метро. Кирилл сказал, что вопрос об общаге на словах уже решен, кого-то там отчислили, и я могу получить место. По идее на днях можно будет переезжать, чему я очень рада. Хотя Галя и Кирилл стали мне почти родными, я все равно чувствую себя неловко, пользуясь их хорошим ко мне отношением.

Тем более жить в квартире вдвоем с Кириллом мне неловко вдвойне, Галя улетела на очередную реабилитацию в Израиль. Я стараюсь вести себя идеально. Большая удача, что они не отвернулись от меня осенью прошлого года, когда случилась вся эта история. Помогли с переводом, и Галя даже приезжала летом в гости, совместив их с лечебным пансионатом под Питером.

Я тогда провела с ней много времени, мы еще больше сблизились. И уже позже она убедила меня вернуться в Москву. Кирилл сказал, что при хорошей успеваемости меня смогут оставить на кафедре, у них есть нужные знакомства. Но для этого нужно учиться в самом вузе, естественно. И я решилась вернуться, совсем не готовая к тому, что меня тут ждет спятивший мажор с желанием показать мне мое место.

Кирилл и Галя живут недалеко от центра в шикарной квартире, где мне выделили комнату, пока не решится вопрос с общежитием. Они, конечно, предложили жить у них, но я сразу отказалась. Не хочу мешать чужой семье и чувствовать себя еще более обязанной.

Нужно стараться быть самостоятельной. Никто меня никогда не опекал, и дальше не будет, это крупно повезло, что так вышло сейчас. Надо привыкать все решать и делать самой.