А в следующую секунду я уже сминаю её губы так, будто сто лет не целовался. И оторваться не могу. Такой кайф…

А когда Лера вдруг отвечает на поцелуй – у меня просто башню сносит. Потом понимаю на задворках сознания, что она меня уже отталкивает, но не могу её отпустить – только крепче прижимаю к себе, стискиваю затылок, целую жестче. Но она все равно вырывается. Отскакивает. Смотрит на меня, как на маньячелло какого-то. Хотя я, наверное, так примерно и выгляжу в этот момент.

Потом, ни слова не сказав, только гневно сверкнув глазами, вылетает из аудитории. А на меня обрушивается осознание: блин! Что я наделал! Я всё испортил…

Что она теперь про меня думает? Что я реально маньячелло? Озабоченный неадекват? В придачу к «полному нулю»…

И самое тупое, что меня это не просто заботит – меня это капец как выстегивает. Давит и раздирает одновременно.

Вечером сидим в «Инкогнито». Владу восстановили его вип-карту, и Клео больше мозг мне не выклевывает. Наши треплются, я даже не вникаю. Сижу и медленно, но верно накачиваюсь пивом. Ленка, тоже подпив, начинает опять ко мне цепляться:

– Шаламов, у тебя настроение меняется, как у беременной, чесслово. Утром такой радостный был, а сейчас как на поминках. Кого хороним?

Я вяло огрызаюсь. Выгребаю из-за стола и иду вниз. На танцпол. Пора взбодриться, а то пиво совсем придавило. А, может, и не только пиво. Ленка права: настроение у меня сейчас – убить или убиться.

На танцполе сливаюсь с толпой, закрываю глаза, а когда открываю – ко мне льнет какая-то девчонка в топе и замысловатой татушкой на шее. Извивается, выгибается, скользит вверх-вниз, придвигаясь ко мне плотнее и плотнее. Практически елозит грудью по моему телу. Короче, сплошная эротика. И через пять минут мы с ней уже целуемся в холле. Её руки лежат у меня на поясе, а затем пальцы протискиваются под ремень джинсов и резинку трусов. Мне становится щекотно. И что странно – это единственное, что я чувствую. Может, перебрал с пивом, поэтому так. Но понимаю, что не хочу. Ничего не хочу. Убираю её руки, отклоняюсь сам. Она недоумевает:

– Э! Что не так?

Но я молчком сваливаю к нашим. Сидим ещё час или два, не знаю. Наши уже в ударе. А я больше помалкиваю, потому что с трудом вывожу свое настроение. Потом иду отлить, и следом увязывается Влад.

– Что, Тёмыч, ты из-за Самариной так грузишься? Она тебе что-то сказала сегодня?

– С чего ты взял? – вырывается у меня как-то слишком резко.

Влад пожимает плечами и больше с расспросами не лезет.

– Карту без проблем восстановили? – спрашиваю его, намывая руки.

Влад поднимает на меня глаза. То есть на зеркало над раковинами, но смотрит через отражение на меня. И смотрит так многозначительно, будто что-то знает.

– Не пришлось, – наконец отвечает. – Мне её вернули.

– Ммм, – киваю я.

– Её в номере, в «Хистори», горничная нашла. Ну и передали, видать. А мне потом из клуба позвонили…

Влад продолжает красноречиво сверлить меня взглядом.

А я молчу, только желваки под кожей ходят. Что тут скажешь? Впалился я по полной и Леру впалил… Не знаю, какие у нее могут быть из-за этого проблемы, но если она так сказала, значит, не просто так. Короче, со всех сторон я перед ней отличился. Аж тошнота накатывает.

Отхожу, опускаю руки в сушилку и, не оборачиваясь, спрашиваю Влада:

– Наши уже знают?

– Ну, я никому не говорил. Сказал, что новую сделал, если ты об этом.

– И даже Клео не сказал? – оглядываюсь на него в удивлении.

– Нет. Там и так Ленка уже наболтала…

– В смысле?

– Да мы как-то шли и встретили её… ну, Валерию Сергеевну. Кажется, на другой день после первой лекции. Ну и Ленка ляпнула при ней про этот отель.