Рвано, с шумом выдохнув, Артем снова меня притягивает, вжимает в себя, подталкивает к кровати, одновременно покрывая шею поцелуями.

В первую секунду спину холодит шелк покрывала, но вот он нависает надо мной, опираясь на руки, смуглые, с напрягшимися мускулами и проступившими венами.

Зрачки его расширены, черты искажает желание. Разгоряченное тело головокружительно пахнет молодым жаром. А тяжелое прерывистое дыхание совпадает с моим. И у меня от предвкушения, от осознания того, что сейчас произойдет, точнее, от того, что он со мной собирается сделать, томительно тянет внизу живота.

Но он не торопится, хотя чувствую, что едва сдерживается. Целует губы, скулы, впадину за ухом. Снова губы. Опускается ниже, проделывая извилистую дорожку из поцелуев от шеи вниз, возвращается к груди, обводит языком сосок, обхватывает губами, вбирает. Рука его тоже при деле. Скользит по телу, оглаживает, сжимает, а затем ныряет под тонкую ткань трусиков. Ласкает сначала нежно, едва касаясь, затем – смелее, откровеннее, распаляя меня всё больше. Хотя куда уж?

От удовольствия я закрываю глаза и кусаю нижнюю губу, чтобы сдержать стон. Но с закрытыми глазами ощущения кажутся ещё острее и ярче.

Там, под его пальцами, горячо, требовательно пульсирует. Боже, эти его пальцы вытворяют что-то немыслимое…

С губ моих всё-таки срывается гортанный стон. Живот подрагивает, словно по коже пробегают электрические разряды, а внутри всё сжимается в сладком и мучительном спазме. Я чувствую, что еще несколько секунд и достигну пика. Жду этого. Жажду… Но он вдруг останавливается.

Я распахиваю глаза в разочарованном недоумении. В первый момент еле соображаю – перед взором всё плывет. Потом вижу – он нетерпеливо сдергивает с себя джинсы, предварительно достав из кармана упаковку презерватива. Зубами рвёт фольгу. А я зачарованно и в то же время с волнением наблюдаю за ним, за его уверенными и быстрыми движениями. А заодно оцениваю его. Да, ему определенно есть чем похвастаться. Сложен он прекрасно. Стройный, но крепкий. Широкие плечи, узкие бедра, красивый торс, подкачанный без фанатизма. Опускаю глаза к паху. Из-под плотной ткани боксеров выпирает так внушительно, что эта самая ткань, кажется, вот-вот лопнет. Мне хочется увидеть красавчика всего, целиком. И он, как по заказу, стягивает белье.

Ох, какой… Налитый член, вырвавшись на волю, стоит крепко и ровно, чуть покачиваясь. Артем спускает боксеры к щиколоткам, вышагивает из них. Одно колено ставит на кровать, а сам примеряет к себе латексное колечко и раскатывает по всей длине.

И вот он уже придавливает своим весом. Вжимается между ног, упираясь головкой. И я чувствую, как бешено и гулко молотит его сердце, почти в унисон с моим. Но входит он медленно, постепенно наполняя собой. Затем так же неспешно выходит наполовину и снова погружается. Словно приноравливается. Или дразнит? Но мне почему-то хочется быстрее. Я бы даже сказала – не терпится. Так, что невольно подаюсь ему навстречу бедрами. Но он не спешит, двигается плавно, основательно, с оттяжкой, раз-другой-третий. А затем вдруг делает рывок, импульсивный и резкий, выбивая из меня короткий стон. Меня буквально прошивает насквозь вспышкой острого наслаждения. Пульсирующее напряжение внутри растет, растет и с очередным рывком взрывается оглушительными, слепящими искрами. Меня выгибает дугой, а по телу пробегает волна мелких судорог. Я задыхаюсь и даже кажется, что сердце замирает.

Но он не останавливается, меняет позу, другую, переворачивает меня, вращает, пробует и так и этак. Благо кровать огромная, есть где разгуляться. Я чувствую себя в его горячих руках глиной, из которой он вылепливает всё, что ему вздумается.