– Ожидаемо. Система автоматической посадки не работает. Следите за горизонтом. Крестики должны совпадать, значит, шаттл садится животом вниз.

Металлический голос в кабине возвестил:

– 700 метров!

– Что это? – испугалась Элизабет.

– Речевой информатор, – объяснил Чарли, – Он будет объявлять высоту каждые сто метров.

– 600. 500. 400.

– Снижайте скорость.

– 300…

Роверто испугалась. Море стремительно приближалось.

– Лиза! Пристегнитесь! – услышала она голос геолога, и рывком, не глядя, ткнула ремень в паз. Закричала:

– 200!

– Воду видите?

– Вижу!

– Сбросьтесь скорость до 100 километров в час.

Она потянула рычаг скорости.

– Закрылки в положение «три»! Ноги на педали!

Элизабет растерялась от череды команд, не успела снова отыскать закрылки, ткнулась носками ботинок в педали, шаттл вздрогнул.

– 100! – объявил речевой информатор и зачастил, – 90, 80, 70,60

– На сорока тормозите педалями! – Кутельский слышал голос информатора, объявлявшего высоту, и спросил, – Скорость?

– 180!

– Много!

«Закрылки! – вспомнила Роверто, – Я забыла про закрылки!»

С оглушительным треском шаттл ударился днищем о воду, зарылся носом.

Штурвал вырвался из рук Элизабет, она рефлекторно прикрыла лицо ладонями. Подголовник впечатался в затылок, и потерявшая сознание Роверто уже не почувствовала, как повисла на ремнях, как врезалась локтями и грудью в штурвал, а коленями в приборную панель.

Чарли невозмутимо отслеживал происходящее.

Туда, где затихал круговорот залитого приливом озера, в трехстах метрах от ангара, падал шаттл. Роверто удерживала нос параллельно земле до последнего момента, но скорость оказалась высокой для посадки. Шаттл ударился о волну днищем плашмя, подпрыгнул, пошел юзом, занося корму влево и погружая нос. Со скрежетом коснулся дна. Вода захлестнула сопла двигателей под короткими крыльями, и шаттл окутало паром. Тем не менее, предназначенное для полета на орбиту и обратно суденышко устояло, не опрокинулось, нос снова появился из воды. Поднятая шаттлом волна и брызги скрыли его от глаз наблюдателей.

Дальнейшего Абуладзе и Кутельский не видели. Пилот взлетел по лестнице в ангар, профессор – за ним. Еще через минуту Чарли выводил гидроплан, освещая фарой взбаламученное море. Шаттл ткнулся кормой в скалы в дальнем конце озера и лежал в воде с креном на нос. Пожара не было.

Не взлетая, Кутельский направил гидроплан к шаттлу.

– Профессор, ваш выход!

Когда флаер поравнялся с шаттлом и остановился, Абуладзе перебрался с поплавка на крыло, оттуда перепрыгнул на мокрое крыло шаттла. Профессор поскользнулся, упал, ударился, удержался руками. Аккуратно прошел по крыше шаттла на корму, где виднелось отверстие. Верхняя створка кормового люка отсутствовала, а массивная нижняя створка, служившая трапом для погрузки транспортных средств, выдержала и не открылась при ударе о воду. Гидроплан дрейфовал рядом. Лев Саныч уцепился руками за мокрую кромку крыши и спрыгнул в трюм шаттла.

Поднялся по лесенке из пустого грузового отсека в салон и у нижней ступени лесенки в кабину пилотов обнаружил первый труп. «Мамаша-сфинкс» застряла в дверном проеме ничком, через нее пришлось переступить. Потрогал ледяную корку на шее, но пульса не нашел. «Маргарет Роверто», – решил Лев Саныч и поднялся в кабину.

Переломанное тело погибшего пилота застряло на рычагах между сидениями, и Абуладзе, когда вытаскивал его в проход подхватив за подмышки, проглотил ком горечи. Пухленький блондин, который так забавно фыркал, когда позавчера растирался полотенцем, был весь покрыт темными ссадинами, но кровь не текла. Значит, он погиб задолго до удара. Труп женщины в кресле второго пилота ничком висел на ремнях и грудью упирался в штурвал. Тело еще не оттаяло. Заглядывать ей в лицо Лев Саныч не стал.