Усмехнувшись, Юра качнул головой, удивляясь на самого себя. Идёт домой к незнакомой девушке, мокрый и продрогший насквозь, и думает о сексе. О горячем чае надо думать! И хорошо бы ещё горячий душ принять, но это уж если Соня разрешит.

Они подошли к дому, и девушка быстро набрала мокрыми пальцами код на домофоне. Юра, встав рядом, покосился на Сонин профиль, но тучи так сильно закрывали небо, что он толком не смог ничего рассмотреть. Нос есть, да, — но, какой он формы, непонятно. Только видно, что есть, а над ним — пучок влажных волос. Кажется, тёмных.

Вошли в подъезд, поднялись по лестнице, и Соня нажала кнопку лифта. Дверцы тут же разъехались, девушка вошла внутрь, и Юра за ней. Соня развернулась, встав к нему лицом, — и Юра впервые за всё это время наконец-то смог увидеть её лицо. Залитое влагой, со слипшимися ресницами и покрасневшим от холода кончиком носа — но тем не менее показавшееся ему очень красивым.

У Сони были большие глаза ярко-синего цвета — на пол-лица, Юра никогда не видел настолько больших глаз. Длинные ресницы без всякой туши — ну, либо она водостойкая, поскольку потёков на щеках не наблюдалось. Сами щёки слегка пухлые, под стать фигуре. Нос пуговкой, небольшой, с острым кончиком, очень милый.

Да, милая — подходящее слово для Сони. При взгляде на неё у Юры сразу возникло ощущение, что он видит перед собой хорошего человека. У которого, правда, были слишком глубокие синяки под глазами. То ли Соня мало спит, то ли чем-то болеет.

Она тоже разглядывала Юру, только совсем не как он — без любопытства. Примерно так смотрят на обычную и ничем не выделяющуюся мебель. Юра даже слегка смутился под этим открытым и равнодушным взглядом, ощущая себя стеной со слегка облупившейся краской. Даже захотелось сказать: «Погоди, я сейчас обсохну и буду посимпатичнее», но это было бы совсем глупо, и он промолчал.

Двери открылись на десятом этаже, Соня молча сделала шаг из кабины и подошла к одной из четырёх квартир на площадке. Достала ключи из нагрудного кармана синей ветровки, вставила в замок, провернула три раза и толкнула дверь.

Первым, что разглядел Юра, когда шагнул следом за девушкой в квартиру, — ещё даже до того, как Соня включила свет, — стала кошка. Или кот. Огромный пушистый мейн-кун, сидящий посреди коридора.

— Надеюсь, у тебя нет аллергии на шерсть? — спросила Соня, щёлкая выключателем. Коридор тут же наполнился ярко-белым светом, и Юра даже зажмурился от неожиданности. Глаза, привыкнув к потёмкам последнего часа, восприняли резко включённый свет как вражескую атаку.

— Нет, аллергии нет. А это кошка или кот?

— Кошка. Мася.

Юра невольно улыбнулся, осторожно открыл глаза и посмотрел на животное ещё раз.

— На Масю она как-то не тянет. Большая.

Соня никак не прокомментировала эти слова, молча раздеваясь. Сняла куртку, повесила её на один из крючков в коридоре, и Юра замер, зависнув на рассматривании волос девушки. Коротких, чуть ниже ушей, каштановых и слегка прилипших к голове из-за капюшона. Но потом Соня тряхнула головой — и волосы распушились. Они были прямые — вились только кончики на чёлке. И тоже показались Юре очень красивыми. Хотя вроде бы ничего особенного — обычные тёмные волосы, даже стрижка стандартная. Никакого мелирования, перьев или ещё чего-нибудь необычного. Просто волосы. Но отчего-то хотелось протянуть руку и узнать, какие они на ощупь…

Юра даже моргать перестал. И дышать. Когда его в последний раз так торкало от девушки? От Насти когда-то — да, очень, но ему было семнадцать в то время. Девственник, что с него взять. А сейчас что? И не сказать, чтобы спермотоксикоз — последний секс с Настей вообще вчера был, и это казалось Юре особенно невероятным. Не за один же день она решила расстаться? Значит, ещё вчера стонала в постели, а сегодня: «Юрик, с тобой же со скуки можно сдохнуть!»