— О, я вижу ты вспомнила, — глумится Игнат, больно стискивая мою грудь.

И только тут я внезапно с ужасом осознаю, что лежу на кровати полностью голая. И на парнях уже нет ничего кроме трусов.

И к чему идет дело — предельно понятно.

— НЕТ! — от страха мощная порция адреналина выплескивается в кровь, и мой паралич наконец спадает. — Убери от меня свои лапы!

Я кричу и пытаюсь вскочить с кровати, но меня сразу же опрокидывают на спину. Начинаю отбиваться руками, но безуспешно.

— Фил, руки ей держи, — рявкает ублюдок, и его дружок послушно вздергивает мои руки вверх и сжимает чуть ли не до треска в костях… — Ну чего ты взбесилась, киска? Не сопротивляйся — и больно не будет.

— Пусти меня! — я извиваюсь, пытаясь уклониться от ненавистных прикосновений. От того, что чужие руки трогают мое тело начинает тошнить. — Если вы меня тронете – вас посадят…

— Не посадят, — с леденящей душу уверенностью заявляет парень, а меня озноб пробирает до самых костей. Боже, это они? Они что-то подсыпали мне в коктейль? И походу, уже не раз проворачивали эту мерзость с другими девушками? — Так что расслабься и получай удовольствие…

Я всхлипываю от отчаяния, когда он начинает щипать мои соски, трогать грудь. А когда рука ползет ниже, пытаясь проникнуть между ног, я впадаю в панику.

Собрав последние силы, я ногой заезжаю уроду по яйцам и вырываюсь из хватки блондина, утратившего бдительность.

— Ах ты, сука! — орет Игнат, когда я скатываюсь с кровати и пытаюсь убежать. —Дрянь паршивая, я же тебя в асфальт закатаю!

Только вот сил не хватает. Мне все еще плохо, я слаба как котенок, так что эти мрази в два счета перехватывают меня в коридоре и волокут обратно в спальню.

Я кусаюсь, царапаюсь, сопротивляюсь, как могу. Но только вызываю злость у этих тварей. Взбешенный Игнат прикладывает меня головой о стену, лишая последнего шанса на спасение.

От острой вспышки боли я снова теряю сознание, превращаясь в сломанную куклу. А прихожу в себя от резкой боли, пронзающей внутренности.

— Охуеть, Фил, она целкой была. Вот это подарочек привалил, — гнусно хохочет Игнат и делает резкий толчок, заставивший меня заорать. — Что, больно тебе, сука? Сама виновата. Терпи теперь.

— Пожалуйста, не надо, хватит, — не выдержав боли, я начала плакать и умолять его прекратить это истязание.

Только это произвело совершенно противоположный эффект. Это чудовище начало двигаться еще жестче, словно наслаждаясь моей болью.

— Э, ты там ей не порвешь все? — деловито осведомился блондин, державший мои руки. Хотя в этом и не было уже надобности. Они лежали как плети, не в силах ничего сделать. — Может, чуть легче?

— Да че ей сделается. Растянется да и все. А если что, так в больничке залатают. Ох, узкая какая. Рвать один кайф. А ты ей в рот пока присунь. Чтобы член без дела не простаивал.

Именно в тот момент я осознала в полной мере, что такое безнадежность и полное отчаяние. Когда понимаешь, что все кончено.

Никто не придет на помощь и не спасёт. И ты осталась один на один со своей бедой.

И никто не пощадит… Как ты ни плачь, ни кричи и ни умоляй.

— Ну-ка, крошка, открой ротик, — второй ублюдок надавил мне на щеки, заставив открыть рот. — Дай мне свое горлышко. Только зубки не выпускай, если не хочешь их лишиться…

Дальше для меня всё слилось в бесконечную симфонию боли. Эти ублюдки имели меня и по очереди, и вдвоем, заставляя задыхаться от нехватки воздуха и корчиться от боли.

Переворачивали как куклу, ставя в нужные позы, и трахали как хотели, не обращая внимание на мои слабые крики.