Я видела, как она возилась с Эрикой, как играла с братьями, как искренне интересовалась моей жизнью после ухода из семьи. Я обеим своим племянницам рассказывала свою жизнь. Сначала, как жила и справлялась сама. Потом, как начали жить с Платоном, как поднимались с самого низа.

И, если Лика только закатывала глаза, усмехалась и уходила всегда, даже не дослушав, то Лина всегда внимательно все выслушивала, задавала вопросы. Ей действительно было интересно, как и чем мы жили.

Девочка даже плакала над некоторыми моментами, особенно, когда я рассказывала за ногу, как повредила ее. Такое невозможно просто сыграть. Такие эмоции нельзя выдавить из пальца. Поэтому и сейчас я уверена, что все эти доказательства ни что иное, как блеф.

Кто - то действительно нас всех хорошо знает, знает секреты и скелеты семьи и прекрасно этим пользуется. Возможно конкуренты. Может это их рук дело. Ведь Мальтовы во многих сферах были монополистами.

Может быть кто - то из ближнего круга, кто - то из так называемых друзей. Может быть сразу несколько влиятельных семей успели обьединиться и вынашивали план по уничтожению нашей семьи несколько лет.

О том, что это может быть кто - то из членов семьи, даже самых дальних родственников, верить совсем не хотелось. Многие родственники уже давно жили за границей. Папа возглавлял наш род. Его все уважали и любили. Никто бы из семьи не пошел бы против него и против нас.

Вариантов было много. Но следователи уверяли нас, что мы рассуждаем, как любящие родственники. И не хотим смотреть правде в глаза. А правда у них заключалась в том, что только Лина виновница. И ей помогали в этом.

Даже появились странные свидетели с института, утверждающие, что к Лине неоднократно приезжали туда разные машины. Причем камеры и правда неоднократно фиксировали рядом с Лининым институтом разные машины. Но самой Лины рядом с ними не было.

В голове столько мыслей. Одна хуже другой. Но сегодня в день папиных поминок для нас прозвучала самая страшная из них. Один из детективов предположил, что Лину использовали, и что скорее всего ее уже нет в живых.

Каждый из нас больше всего боялся услышать именно эти слова. По факту прошло только девять дней. Для всех остальных, это уже достаточно много. И надежды найти хотя бы просто ее тело, чтобы похоронить, практически нет.

Но мы не хотим в это верить, и поэтому твердо решили с братом, что будем искать Лину. Заглянем под каждый камень, проверим каждый угол, но Лину обязательно найдем. Даже, если на это уйдут годы. Я верю, что она жива. И что ей очень, очень плохо.

Ей нужна наша помощь. Нашей девочке сейчас очень плохо, она в беде. Я не знаю откуда это чувство, но оно так глубоко в груди, что его никак не достать оттуда.

За всеми этими мыслями мне очень захотелось пить. Как назло вода в графине закончилась. Прийдется спускаться вниз. Проходя мимо библиотеки, сердце каждый раз билось сильнее. Это место для папы и Лины было особенным.

Здесь они проводили время часами. Я помню, как Лина восхищалась такой огромной коллекцией книг, насколько сильно светились ее глаза. Это еще раз доказывает, что такие чувства невозможно показать другим, если ничего не чувствуешь.

На улице уже светало. В окне я увидела сад, за которым еще при жизни так любила ухаживать наша мама. Мама. Будь она жива и успев познакомиться с Линой, уверена и она тоже была бы без ума от своей внучки.

Последние годы в саду стала командывать именно Лина. Сад при ней стал еще больше и красивее. Она лично выбирала саженцы в каталогах, лично сажала и вместе с нашим садовником лично ухаживала за всей этой красотой.