И Нардэн думал об этом, прекрасно понимая, какой опасности подвергает всех, кто охраняет его, и насколько они нужны ему.

– Думаю, ты уже догадался, Цангр, что я здесь не только ради договора, – произнёс принц.

Брегане усмехнулись после этих слов.

– Конечно, – подтвердил Цангр. – С самого начала, когда мы начали сопровождать тебя, нам было ясно, что у тебя есть своя цель здесь. Ты расскажешь нам?

Элюзаль вернулась на колени принца с чаем, и тот запустил пальцы в её волосы, а потом потянулся к её кружке и сделал из неё глоток. Девушка засмеялась. Пить из одной посуды с господином Мезамеросом так же приятно, как и сидеть на одном кресле вместе с ним. Но его лицо оставалось задумчивым, и Элюзаль погладила его по щеке:

– Любовь моя, расскажи им.

Нардэн взглянул на неё.

– Расскажи, – девушка провела пальчиками по его губам. – Всё, что рассказал мне. Как помогать тебе, не зная, что ты делаешь? Позволь бреганам защитить тебя. Ты всё изменишь, любовь моя, но чтобы это сделать ты должен выжить.

– О чём она говорит? – нахмурился Цангр.

Нардэн понимал, что рассказать придётся очень многое, но привыкнув молчать и держать мысли в себе, было не так просто понять, что он может сказать сейчас, а что придётся удержать до нужного времени.

– Я не хочу, что бы вера вен-ваим-индел умерла вместе со мной, – произнёс принц. – Я здесь из-за этого. В Намре последний шанс получить то, что поможет возродить её.

– Вот как? – удивился Самбир. – Ну и?..

Следующие полчаса брегане, не перебивая и ничего не переспрашивая, слушали Мезамероса, и когда он закончил, ещё какое-то время молчали, понимая, что тяжесть их преступления перед законом империи увеличилась на порядок. Знания старой веры, спрятанные где-то под резиденцией, которые хочет принц, под строжайшим запретом. И если они помогут ему достать их, то на казнь они пойдут все вместе дружной толпой. Но брегане не были бы самым смелым народом Прибрежья, если бы их шеи боялись топора.

– Одно мне скажи, – попросил Цангр, – если найдёшь знания своей веры, ты получишь великую силу. Что будешь делать с ней?

Нардэн ждал этого вопроса и понимал к чему ведёт владыка бреган, но не мог ответить так, как тот хотел.

– Нет, Цангр, – произнёс принц. – Я не использую эту силу против эгрессеров.

– Почему нет? – возразил Самбир. – Если скажешь владыке Тереху, что возглавишь его людей против императора, он пойдёт за тобой. Все доляне пойдут. И мы… брегане, мы тоже…

Самбир взглянул на отца. Тот молчал, напряжённо хмуря брови, и на слова сына отрицательно покачал головой. Самбир не отводил глаз от него в ожидании объяснений.

– Владыка, как всегда, мудр, – Нардэн улыбнулся лишь губами, взгляд остался серьёзным. – Если я подниму восстание против отца, я обреку на смерть тысячи людей. Одного мятежного принца недостаточно, чтобы победить империю.

– Тогда как? – мрачно спросил Цангр. – Как победить её? Ради чего ты всё это затеял?

Нардэн не сразу ответил, понимая, что сказанное им не понравится никому. Но он всегда знал, что не разрушит саму империю. Он попытается изменить её, а не уничтожить. Это государство создано и обличено в границы, люди и эгрессеры имеют своё место на этой земле. То, что уже существует нужно менять и улучшать, а не обрушивать в безвластие и кровопролитие.

– Победить можно только изнутри, – наконец произнёс Нардэн. – Если не рисковать жизнями людей и не приносить их в жертву, не развязывать войну и не пускать кровь, то остаётся только менять учение Мезамероса и учить демонов заново. Заставить их вспомнить, кем они были и призвать их вернуться к этому. Наша старая вера – это единственный путь. Поэтому она так нужна мне. Чему я научу, если не знаю этого сам?