– Да, жестокий век, реально – жестокие нравы, – пробормотал я, переставая размахивать руками и поворачиваясь к своему сопернику.

Только два часа назад я готовился въезжать в чертов город, будучи полноправным членом охраны каравана и вот суровая судьба бросила меня биться за свою жизнь на ристалище, среди абсолютно чужих и непонятных мне людей.

Соперник оказался мне по плечо, тощий и жилистый, еще видимо – достаточно опытный в убийстве людей, все же лет двадцать – двадцать пять ему внешне, прошел огромную школу жизни в бандитских разборках.

За что его выставили биться насмерть за свою жизнь, я не знаю, наверно, чем-то рассердил своих Старших в кодле, причем, очень серьезно рассердил.

Впрочем, это не важно, от соперника я могу ожидать много жестоких и подлых приемов, выученных им в своей жизни и подсмотренных у других местных мастеров.

– Какие правила? – успел спросить я у своего помощника.

– Никаких, просто убей его, – ухмыльнулся тот беззубым ртом.

Громко ударил колокол в ознаменование начала схватки до смерти одного из бойцов, и мой соперник прямо прыгнул на меня, норовя ударами ниже пояса выбить из меня дух. Я пока сталкиваю его ноги в сторону, поджидая момент для основательного удара, но парень выкладывается по полной, вообще не снижая оборотов. Понимает, что инициатива в нанесении ударов рано или поздно скажется и количество перейдет в качество, не дает без ощутимых потерь выйти на ближнюю дистанцию, поэтому я жду, когда его запал иссякнет и он немного замедлится.

Пришлось воспользоваться промашкой с лишком размашистым ударом и охладить его очень уж боевой пыл. Когда его голова оказалась близко от меня, я быстрым и хлестким ударом в область виска усадил парня на задницу и тут же с ноги пробил в голову, вырубив соперника надолго.

Дико шумевшая публика непонимающе замолчала, не понимая, как так, без кучи ударов один из бойцов уже почти победил. Но вскоре зашумела снова, требуя прикончить проигравшего. Я даже вернулся к секунданту:

– Что, обязательно его добивать?

На что получил удивительный по ясности ответ:

– Можешь и не добивать, тогда через десять минут добьют тебя самого. Хотя можешь дать ему прийти в себя и снова начать поединок. Но это будет глупо выглядеть, так не делает никто.

Пришлось вернуться к так и не очнувшемуся до конца сопернику, накинуть ему локоть на шею и, преодолев слабые попытки вырваться из захвата, медленно, но верно придушить его, пока руки и ноги соперника совсем не затихли после продолжительной пляски умирающего человека.

Это уже второй человек, убитый лично мной в этом мире, если не считать подавленного лошадьми и телегами жулика в первом городке. Душить, конечно, морально значительно тяжелее, чем одним ударом сгоряча проколоть живот, но когда хочешь выжить, это уже не так существенно, руки не дрожат и делают свое дело.

Под крики и топот ног я вернулся к секунданту, казавшемуся мне самым тут нормальным и спросил:

– На сегодня все?

– Да, все, теперь ждешь нового бедолагу, – пробормотал мой помощник и выдал мне мои вещи из корзины, – Поздравляю тебя с первой победой.

Я оделся и вскоре те же рыла, что вели меня сюда, отконвоировали меня обратно на улицу, по которой изначально двигался мой караван, давно уже уехавший впрочем. Там мы прошлись дальше, где-то с километр в сторону центра города, и через пару минут завели меня в подвальное помещение, где пахнет страданиями людскими и болью, стоит несколько клеток разного размера и на входе дежурят хорошо вооруженные молодцы. Главный из конвоиров дал мне характеристику, из которой я услышал и разобрал только: – Рассчитался наполовину.