– Ну, вижу… И что? Ты просто замерзла, мам… Говорю же, давай чаю сделаю.

– Слава, Славочка… – Уже не контролируя себя, закрыла лицо ладонями, завыла-запричитала через хлынувшие слезы. – Мне правда очень плохо, Славочка… Я не понимаю ничего, что происходит? Мне плохо и страшно, я не могу, не могу…

– Мам, прекрати. Возьми себя в руки. Пожалуйста.

– Да… Да, сейчас…

Задержала в себе воздух, стараясь унять рыдание. Бесполезная попытка, все равно рыдания вырвались наружу, еще и тело дернулось в отвратительной конвульсии. Легко сказать – прекрати… Как это прекратить, если оно неуправляемо?

Славка подскочила, ринулась к шкафчику с аптечкой, бормоча себе под нос что-то сердитое. Наверное, пузырек с валерьянкой найти не могла. Зато вскоре понесся по кухне отвратительный запах корвалола – откуда она его выкопала? У нее на корвалол вообще аллергия!

– Мам, вот! – бухнула перед ней на стол стакан с мутным вонючим снадобьем. – Выпей залпом, через силу! Что-то я сплоховала с твоей реакцией-то… Не подготовилась заранее…

– Слав! Ну почему ты со мной так, а?

– Да как, мам?

– Насмешливо… Жестоко…

Славка вздохнула, опустила плечи, глядела на нее долго, молча. Потом тихо заговорила, осторожно пробираясь интонацией по словам, как сапер по минному полю:

– Нет, мам, ты не думай, что я такая уж прям… бесчувственная. Нет, я все, все понимаю… И мне тебя правда очень жалко. Но… Если я сейчас начну тебя жалеть, ты совсем расклеишься, мам! А тебе нельзя! Не требуй от меня жалости и сама себя не жалей! Быстрее в себя придешь и жить начнешь, как все!

А ее уже прорвало. Мерзкое чудовище колотилось внутри, зверствовало отчаянием. Пытаясь сдержать дрожь, обхватила себя руками, задышала прерывисто.

– Ой, ну мам… Ну все, прекрати, не надо… – протянув через стол руки, принялась оглаживать ее по предплечьям Славка. – Ну, ушел, ну подумаешь, и бог с ним… Тысячи женщин через это проходят, и ничего, не умирают…

– Я… Нет… Я не смогу… Я точно знаю, что не смогу одна…

– Мам, ну хватит! Что мы об одном и том же! А еще спрашиваешь, почему папа вот так ушел! Да потому и ушел… Разве с тобой можно нормально поговорить? Ты же никого, кроме себя, не слышишь! Для тебя же главное – это твои придуманные страхи, твоя фантазийная немощь! Выставляешь их впереди себя, как оружие! А только это не самое хорошее средство, к твоему сведению, этим около себя мужчину не удержишь… Ему не бабья немощь нужна, а наоборот, сила и ласка. И не страхи, а смелость. Такая вот обратная реакция получается… Да ты хоть знаешь, мам, к кому он ушел? Ты же меня не спросила даже!

– И… К кому?

– К Валентине.

– Кто это – Валентина?

– Ну, ты даешь… Это ж его работодательница! Ну, которую он на машине возит!

– Погоди… Это что же… К Вассе Железновой?!

– Ну да… Я и забыла, что у нее такое прозвище смешное. А вообще, точно, прямо не в бровь а в глаз! Точно, Васса Железнова! Та еще бой-баба! Чего захотела, того и добилась! Бизнес расцвел, денег полно, теперь можно и замуж сходить! А для этой цели и личный шофер сгодится! А что, у нас папочка очень даже презентабельно за рулем крутой тачки смотрится…

– Слав, не надо. Прекрати. Я все поняла, не надо комментариев.

– Ну, не надо так не надо… Я просто тебя рассмешить хотела…

– Ага, спасибо. Рассмешила.

Слезы хлынули новой волной, и пришлось убежать в ванную, поскольку заверещал в прихожей дверной звонок – Максим вернулся из супермаркета. Закрыла дверь на защелку, пустила воду, принялась нервно плескать себе в лицо, захлебываясь слезами. А испуганное сознание подсовывало из памяти лицо Вассы Железновой – безликое в своей холодной надменности. Да, ни одна симпатичная эмоция не задержалась у этой бизнес-леди на лице – только калькулятор в глазах и надменность. А само лицо… Некрасивое вовсе. Колхозно-бабье.