– Одну секунду, – сказал продавец и, судя по характерному движению руки, нажал спрятанную под прилавком кнопку.

Неприметная дверь в дальнем конце торгового зала почти сразу отворилась, и оттуда вышел Пал Палыч во всей своей красе – низенький, толстенький, морщинистый и лысый как колено. Лысину его окружали смешно торчащие в разные стороны седые кудряшки, из-за которых Пал Палыч смахивал скорее на Абрама Моисеевича или Гирша Мордехаевича. Колобком подкатившись к посетителю, он сунул любопытный нос ему в ладонь, чему бородач не препятствовал.

– Ну вот, – с добродушным упреком сказал бородач, адресуясь к продавцу, – а говоришь, ты тут самый старший. Ну как, папаша, хороша вещица?

Пал Палыч озадаченно хмыкнул, нацепил на переносицу очки, заглянул в ладонь бородачу через сильные линзы, а потом, словно этого было мало, извлек из внутреннего кармана мятого, засаленного пиджачка мощную лупу и глянул сквозь нее.

– Недурно, – заявил он наконец, – очень недурно! Поздравляю, молодой человек, вы обладаете довольно ценным предметом. Не желаете ли продать?

– А для чего, по-вашему, я сюда притащился? – грубовато осведомился бородач. – Ясно, желаю! Только эта штучка хороших бабок стоит, за рупь двадцать я ее хрен кому отдам.

– Разумеется, разумеется! – с энтузиазмом воскликнул Пал Палыч. – О чем вы говорите! Конечно же! Десять тысяч вас устроит?

– Рублей, что ли? – пренебрежительно уточнил бородач, делая попытку спрятать свое сокровище в огромном кулаке.

– Что вы, как можно?! – оскорбился Пал Палыч. – Евро, разумеется!

«Охренеть можно, – подумал ошеломленный охранник. – Десять тысяч евриков! Правильно говорят: не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Если сам Палыч вот так, с ходу, готов отвалить за эту хрень такие бабки, сколько же она на самом-то деле стоит? Что вдвое дороже – это факт, даже к гадалке не ходи. А пожалуй, что и больше. Вон, у старого хрена аж очки раскалились от жадности, прямо трясется весь, как эпилептик, впору «скорую» вызывать.»

Бросив вызывающий победный взгляд в сторону младшего продавца, – дескать, что, съел? – охранник начал осторожно, бочком придвигаться к бородачу, чтобы заглянуть ему в пятерню и увидеть наконец, что же он такое притаранил, из-за чего Палыча чуть Кондратий не обнял.

Не тут-то было! Бородач, словно у него на затылке под волчьей шапкой была припрятана запасная пара глаз, покосился на него через плечо и слегка выставил обтянутый коричневым облупленным рукавом локоть. Охранник, впрочем, успел разглядеть, что на ладони у него лежит крест – здоровенный нательный крестище, впору какому-нибудь епископу или даже патриарху, на массивной золотой цепи, которая одна, наверное, стоила половину его годового жалованья. а может, и больше. Тяжелый крест был богато изукрашен каменьями, и цветными, и прозрачными, – бриллиантами, рубинами, сапфирами, а не ограненным стеклом. Охранник быстро сообразил, что клиента, как говорится, разводят на пальцах: крестик этот стоил как-нибудь побольше десяти тысяч; имея связи и хорошо подвешенный язык, его можно было задвинуть за все тридцать, а при удачном стечении обстоятельств так и за добрых пятьдесят.

Ведь как оно нынче делается у умных-то людей? Допустим, предмет сам по себе имеет определенную ценность. Взять, к примеру, орден какой-нибудь – старинный, с брюликами. Святую Анну какую-нибудь. Ну, Анна и Анна. Вещь, конечно, дорогая, но и только. А вот если к этой Анне присочинить красивую историю – типа ее сам Суворов Александр Васильевич с груди снял и какому-нибудь герою, чудо-богатырю земли русской, на простреленный мундир прицепил, – тогда, ребята, за эту самую Анну с клиента можно вдесятеро содрать. Есть такие чудики, что готовы за вещицу с биографией не глядя отвалить целое состояние. И то, что биография эта в девяноста девяти случаях из ста на поверку оказывается липовой, их нисколько не волнует: каждый почему-то убежден, что обвести вокруг пальца могут кого угодно, но только не его. А некоторые, хоть и подозревают, наверное, что их разводят, заботятся только о том, чтобы легенда была сфабрикована на совесть – так, чтобы расколоть ее могла только самая тщательная, непредвзятая профессиональная экспертиза. На такую экспертизу они свое приобретение нипочем не отдадут и будут до конца жизни хвастаться перед знакомыми: видали, чего у меня есть? Ясно, орденов таких навалом, а вы гляньте-ка на это! Наградные документы – раз, письменные свидетельства очевидцев памятного события – два, а вот и тот самый мундир, на который генералиссимус Суворов собственноручно прицепил снятый прямо со своей груди орден, – зеленый, пыльный, с дыркой от пули и с пятном засохшей геройской крови. Мундир, конечно, зеленый и с дыркой, а не орден.