– Валентин просил передать, что меховую шапку ему купить не удалось, а старую съела моль.

Джон даже не старался скрыть акцента. Он считал, что это было ни к чему. Мужичок посмотрел на него странным взглядом, пригласил на кухню, угостил чаем. И тут же вышел, чтобы куда-то позвонить.

Кистофф прекрасно запомнил лицо советского агента, который ворвался в квартиру и свалил его на пол ловким броском. Такой совсем еще молодой, чернявенький… знать бы только, как его зовут, чтобы сейчас можно было свести счеты. Если он, конечно, еще жив.

О причине прокола Джон узнал позже. Уже после того как он, проведя месяц на Лубянке, был с позором депортирован из страны победившего социализма. Ребята из аналитического отдела ЦРУ все же рассказали ему по секрету, почему так случилось.

Оказывается, ровно за месяц до приезда Джона Второй Пролетарский переулок был переименован в Третий, а Третий – во Второй. В чью умную голову пришла такая идея, оставалось только догадываться. Как и о целях такого переименования. Но в итоге советской контрразведке удалось поймать на одного шпиона больше.

Сегодня, шагая по Тверской, Кистофф вспоминал эту историю как анекдот. Тогда же ему было совсем не до смеха.

Молодого агента, который начал свою карьеру с такого глупого прокола, вышвырнули из конторы как плешивого кота. В зубах у него был волчий билет, и трудоустроиться по специальности не оставалось ни единого шанса.

Тогда Джон впал в глубокую депрессию. Полгода пил, полгода лечился от алкоголизма… Но потом все же смог взять себя в руки.

И сегодня он об этих перипетиях уже не жалел. Тем более, ему удалось найти неплохую возможность использовать навыки и знания, полученные в разведшколе.

Немного не доходя до Белорусского вокзала, Кистофф свернул на небольшую улочку, сплошь заставленную машинами. Между неровных рядов внедорожников медленно прокладывала себе путь видавшая виды «Лада».

Когда машина поравнялась с ним, ее водитель приспустил боковое стекло.

– Простите, не подскажете, где улица Ярослава Гашека? – спросил этот усатый гражданин в застиранной майке.

– Вам повезло, мне как раз туда, – медленно произнес Джон, с трудом подбирая русские слова.

Все-таки за эти десятилетия язык он успел подзабыть. С русскими приходилось работать крайне редко – во всяком случае, до последнего времени.

– Может, вас подвезти? – добродушно предложил водила. – Заодно и дорогу покажете.

– Почему бы и нет! – воскликнул Кистофф. – С удовольствием.

Машина медленно набрала скорость. До улицы Гашека от этого места было рукой подать, однако «Лада» проскочила ее насквозь и продолжила путь в сторону Садового кольца, где вскоре наглухо застряла в одной из московских пробок.

Джон высоко оценил сноровку организаторов этой встречи. Более конспиративного места, чем машина с закрытыми окнами, битый час торчащая посреди шумной пробки, было не найти. Главное, что никто ничего не заподозрит. Да и если бы за ними двигалась машина слежения, она отклеилась бы на первом же светофоре.

Единственное что… в машине было очень жарко. Просто невыносимо! А кондиционер в советских моделях не предусмотрен. Но ее водителя такие неудобства, похоже, совсем не беспокоили. Вот что значит настоящий профессионализм!

Ситцевое платьице промокло уже до основания. Ивановна попыталась было включить ментальный экран, способный защитить и от смога, и от палящего солнца, но потерпела неудачу.

– Надо бы подзарядить внутренние аккумуляторы, – решила она. – Вроде на той неделе заряжала, а уже сели. Или ладно – дождусь пенсии, и тогда заряжусь как следует.