– Интересно, а где эти жиды свои шекели прячут? – пробормотал Иваныч, появляясь на пороге гостиной.

– Че прячут? – не понял Шрам.

– Ну, баксы. Может, в кабинете поищите. А я пока пару этих картинок подрежу.

– Да на хрена они тебе? – удивился Лыч.

– Для бабы одной. Она от такой муйни прямо ссытся.

Оба приятеля тут же бросились к письменному столу и стали активно его потрошить. Денежный запас был найден на удивление быстро, и хотя составлял всего пятьдесят восемь тысяч рублей и пару сотен евро, братва была без ума от счастья. Ни Лычу, ни Шраму никогда в жизни не приходилось держать в руках и половины этой суммы.

– Эх, молодец Иваныч, молодец, – приговаривал Шрам. – На грамотное дело нас привел. Поднимемся сейчас.

– Не говори гоп, пока не перепрыгнул, баклан, – остудил его Лыч. – Глядишь, снова в крытую хату загремишь, да еще и за мокруху.

– Не загремишь, – успокоил его Иваныч, появляясь в коридоре с большим пластмассовым футляром. – Ну что, бойцы, готовы? Пора валить.

Они осторожно захлопнули дверь и стали быстро спускаться по лестнице. Похоже, все жильцы этого дома еще спали, и визит грабителей остался незамеченным.

Ноябрьское утро, в которое преступники попали через дверь черного хода, встретило их неприветливо. Начинался еще один питерский день – серый и сырой. Город с нетерпением ждал зимы. Лужи в грязных подворотнях уже затягивало по ночам тонким слоем льда.

– Подождите, братва, – прошептал Иваныч, когда они отошли от подъезда метров на триста. – Щас, одну секунду.

Он опустил футляр на асфальт и вытащил из кармана полупальто свой пистолет. Подельники молча наблюдали за тем, как их шеф меняет обойму.

– Авось пригодится, – сказал тот, снова запихивая волыну в карман.

Пробираясь дворами и маленькими улочками, минут через двадцать они дошли до Литейного. Проспект был совершенно безжизненным и пустым, и фигуры манекенов в витрине какого-то бутика казались какими-то зловещими.

– Так, нам немного вперед, а потом направо, – сказал Иваныч.

– А почему туда? – полушепотом спросил у него Лыч.

– Там нас тачка будет ждать. Мой кореш.

– А че он прямо сюда не подъедет?

– Да дрейфит, наверно. Короче, такой уговор.

– Ты, Лыч, вопросов не задавай, – вступил в разговор Шрам. – Иваныч, он, знаешь, за базар отвечает.

Они медленно двинули по проспекту, тишину которого лишь изредка нарушали одинокие такси. Дойдя до перекрестка, Иваныч незаметно взглянул на часы и, казалось, немного обеспокоился.

– Эх, давайте перекур небольшой, что ли, – Иваныч остановился прямо посреди тротуара. – А то я чуть утомился. Да и отлить бы не мешало.

Лыч совершенно резонно предложил свернуть в темную улочку, и вся их компания притаилась за расположенным на ней комком. Выкурили по сигарете. Зловонный дым смешался с запахом свежей мочи. Шрам пожалел о том, что водяру они уже оприходовали.

– Ладно, братва, по дороге в ночник заедем, – поднял ему настроение Иваныч.

– Да, а то душа, мать твою, просит.

– И дело замыть бы надо, – вторил Лыч своему компаньону.

Они снова шли по Литейному. Теперь Иваныч двинул малость быстрее, да и подельники от него не отставали. Мысль о заслуженном отдыхе после успешной работы бодрила их даже больше, чем холодный утренний воздух.

– Может, коньяку взять, а, корефан? – спросил у своего друга Шрам. – Сегодня и шикануть можно.

– Возьмем, без базаров, – согласился тот. – Греческого, нормального.

– А как делить будем, кстати? – спросил у Иваныча Лыч.

– Поровну. Все по понятиям, – ответил тот.

Друзья аж прямо обомлели. Они не ожидали от него такой щедрости.