ка. Так что напрягаться по этому случаю Вадик не стал. Тем более что выбора-то у него теперь не было. Главное, как можно скорее взять у матери деньги и исчезнуть из Москвы. Платить из этих денег Голове за молчание Вадик теперь и не думал. Он отлично знал, что все, что лежит на карточке, обрастает процентами и, пока он будет в лагере, а потом еще где-нибудь, может накопиться приличная сумма.

Единственное, решил для себя Вадик, нужно будет внимательнее присматриваться ко всем контактам Чуба.

Вадику самому понравилось, что он своим поведением удивил не только мать, но и Чуба.

Когда он вышел на крыльцо в светлых брюках, голубой тенниске и мокасинах, Чуб с матерью только переглянулись. Вадик, чувствуя, что его поведение задело их больше, чем ставшие привычными капризы и выбрыки, вежливо поздоровался и, поцеловав маму в щечку, прошел к машине. Когда они отвезли мать в офис, он первым делом попросил затормозить у парикмахерской и, покраснев, объяснил Чубу:

– Хочу, как ты, налысо постричься.

– Ну, можно и не совсем налысо… – растерялся Чуб.

– Не, – покачал головой Вадик и повторил: – Хочу налысо.

Чуб помог ему собрать рюкзак. В путевке был отпечатан список необходимых вещей. Вадик, который, как и все мальчишки, конечно же, всегда мечтал о походах, песнях у костра, веселой нормальной компании, теперь откровенно радовался и новому фонарику, и компасу, который мама отыскала где-то в своих вещах, и перочинному ножику, который когда-то, в далеком детстве, подарил ему отец, а мать спрятала от греха подальше. Теперь всем этим вещам найдется применение. Фляжку и термос они с Чубом купили. За приятными хлопотами Вадик как-то совсем забыл о вчерашней угрозе Шмыря. Шмырь, Голова и вся их дурацкая ватага оставались здесь, в Москве, а он уезжал туда, где их нет и не может быть. О них даже вспоминать не хотелось.

#Все, что происходило с ним этой весной, в общем-то, было обычным подростковым поиском острых ощущений. Похоже, когда человеческий организм начинает развиваться и расти ускоренными темпами, кроме острой потребности в витаминах, возникает не менее острая необходимость в адреналине. Но теперь у Вадика была возможность восполнить запасы адреналина, притом из чистого источника. В этой московской тусе, ватаге, устройство которой он и сам еще не до конца понял, парни и девчонки просто проводили время. Сначала паркур, скейт. А потом вдруг какие-то драки, наезды то ли на цыган, то ли на таджиков. И фотографировались они со Шмырем, Черным и Головой тоже так, ради хохмы. Поехали купаться на озеро и попросили какого-то местного щелкнуть их на камеру. Как бы четыре атланта. Кто же знал, что так все обернется. Но теперь это все нужно забыть, хотя бы на время забыть как страшный сон.

На всякий случай, чтобы еще кто-то не нарисовался, Вадик даже отключил мобильник и, включив на сон грядущий «Аватара», под него и заснул.

Во сне он почему-то оказался в парке возле американских горок. Сначала было много людей. Играла музыка. А потом, стоило ему сесть в машинку и пристегнуться, вдруг все куда-то исчезли. И резко наступил вечер, зажглись фонари. И он долго-долго, до головокружения, до тошноты, катался на американских горках, потому что некому было их остановить, а выпрыгнуть на ходу он не решился.

Проснулся он в холодном поту. И первым чувством было ощущение безграничного счастья, что весь ужас остался во сне. Вадик успел еще принять душ, выпить вместе с мамой и Чубом на террасе кофе с вкуснейшими пирожками, целый пакет которых положили ему в дорогу.