— Агаевы участвуют в ралли, — басит. — Будет полезно прикинуть силы. А ты опоздал на первый заезд, кстати.

Отдать Егору должное, он не кивает в мою сторону, пытаясь свалить вину. Лишь прищуривается и раздраженно качает головой, всем видом показывая, что думает насчет подобных экспериментов.

— Могли бы подождать пять минут.

Я пытаюсь понять: это отец старшего Смолина?

— Обязательно именно сегодня? — продолжает накидывать Егор.

— Да, я хочу его уделать сегодня, — чеканит Платон. Поворачивается и шагает к Агаевым первым.

За ним тянутся Марсель, Егор, дядя Игорь и еще двое. Подходят к машине неадекватного, начинают что-то обсуждать довольно натянуто, но без криков. Смолин, который босс, скрещивает на груди руки и выглядит максимально вызывающим. Я делаю несколько фотографий — мало ли что случится, при необходимости покажу Саше.

Потом отхожу назад и присоединяюсь к компании девушек, которые встревоженно наблюдают за ситуацией. Музыку снова включают, но значительно тише.

Кто-то кричит тост:

— За Федора!

Девчонки поднимают стаканы, и я делаю то же самое. При этом наблюдаю за тем, что Агаевым тоже наливают. Надеюсь, газировку. Все пьют.

— У Тимы движок допилен, — рассуждает одна из девушек, — не зря они так смело нарисовались. Платон на серийной машине. Чую пятой точкой, Платоша всю дорогу будет звонить в бампер, этим и закончится вечеринка.

— На кольце движок не так важен, как скил водителя. Лично я болею за Смолиных.

— Я тоже болею за Смолиных, ты дура, что ли? Кстати, знаешь, что Платон сейчас свободен? Они с Юлей так и расстались. Говорят, она теперь у Агаевых пасется.

— Да ты что! А у тебя есть его номер? В соцсетях он никому не отвечает.

— Откуда?

Номер Платона есть у меня, и очень хочется его слить, чтобы устроить мужику, наконец, свидание. Может, потрахается и подобреет. Но почему-то упорно молчу.

Что происходит? Этот город лишает меня слов!

Тем временем спортсмены идут к треку, на который въезжает неадекватный. В этот раз он на серебристом мерсе, и, пожалуй, мерс — это однозначно заявка на победу. Смолин в своем белом костюме забирается, впрочем, тоже не в «Сильвию», а в почти такой же мерс. Агрессивно газует, выкатывается на трек.

Егор чуть приподнимает за талию, и я киваю, дескать, все в порядке.

Мы подходим к дороге. Смолин и Агаев равняются на линии старта. Команда неадекватного стоит поодаль. Машины газуют.

Дядя Игорь выходит на трек и говорит тост о Федоре. Долгий, эмоциональный. О любви, чести, о рвении к победе и о том, что иначе нельзя. Все это вкупе вдруг действует ошеломительно, я делаю глоток со всеми и понимаю, что уносит. Не алкоголем — эмоциями.

Глаза слезятся, бомбит от особой дикой энергетики, которой здесь пропитаны земля и воздух. Захлестывает дежавю — ситуация повторяется, вот только я снаружи, в безопасности, как Платон и требовал.

Он смотрит вперед, Агаев на — него. Платон что-то проговаривает. По губам не разобрать, что именно, но пульс частит. Атмосфера усиливает напряжение, я словно осязаю риск, жажду мести и… какой-то справедливости, что ли? Будто вокруг не чужие люди, и мне есть до них дело.

А мне и правда есть. Ведь если Федора действительно убили, если принесли так много горя этой семье, то стерпеть немыслимо. Я поражена тем, какая на Платоне сейчас ответственность. Допиваю глинтвейн залпом и прижимаю руку к груди. Потряхивает.

Платоша, давай!

Смолин поворачивается к зрителям, на миг наши глаза встречаются, и я ему киваю. Он тоже кивает и возвращается к дороге. Сердце подпрыгивает. Платон улетает вперед.