Серийный убийца запер ее в подвале.

Серийные убийцы – и вообще люди, которые не хотят, чтобы их поймали, – в качестве жертвы выбирают тех, кого не будут искать. Сбежавших из дома, просто бездомных, наркоманов – всех, у кого хаос в жизни. Маньяки обычно не похищают девочек на улицах Верхнего Уэст-Сайда. Но, правда, все когда-нибудь бывает в первый раз. И это более реалистично, чем похищение инопланетянами. Реалистичность: 2/10.

Она спряталась в каком-то отеле, чтобы за что-то наказать родителей, которые ее выбесили.

Реалистичность: 9,5/10.

Как-то так. Вот это родили светлые умы нашей частной школы, где год обучения стоит 36 000 долларов. Пробуждает веру в будущее, не правда ли?

Она вернется. Я знаю. Она вернется, и все будут обсуждать что-нибудь другое.

Она точно вернется. Поскорее бы.

Семнадцатое марта

Шестая запись в журнале

Мне не спится. Я не рад тому, что решил открыть этот файл и еще кое-что дописать сюда, потому что именно этого доктор Каземиро от меня и добивалась. Но я не знаю, что еще можно сделать: родители уже спят, да и я весь вечер твердил им, что не хочу говорить об исчезновении Лорен.

Они сказали, что ее родители с ума сходят от волнения, и это вполне естественно. Я по-прежнему уверен, что им не из-за чего беспокоиться. Разве что из-за того, что они до сих пор не придумали, как накажут ее, когда она вернется. Но сейчас, когда я лежу в кровати, в полной темноте, моя уверенность тает. Не знаю, почему человеческий мозг всегда думает о самых страшных местах и самых ужасных вариантах развития событий. Может, конечно, это только у меня так, но я все же в этом сомневаюсь. Наверное, это странный механизм самосохранения: мозг заставляет тебя думать о худшем финале для имеющейся ситуации, и, когда он наступает, ты вроде как к этому готов.

Я лежал в темноте, и в голове у меня были образы всего ужасного, что могло случиться с Лорен. И когда я уже больше не мог об этом думать, я включил свет и открыл ноут. Но писать о Лорен я не буду. По крайней мере сейчас.

Меня просто тошнило от того, как все сегодня вели себя в школе: то они переживают за Лорен, то с увлечением обсуждают, что могло с ней случиться. Лорен будто перестала быть живым человеком. Будто все дело было не в том, что с девочкой, которую все знают, может что-то случиться, а в том, может ли в принципе произойти что-то кровавое и шокирующее. Я же сказал: не школа, а выгребная яма.

Впрочем, должен еще кое-что сказать. Мне нравится школа. Правда. Понимаю, звучит ванильно. Это все равно что сказать, что тебе нравится вода. Но правда есть правда. Я не обожаю школу, но и не ненавижу ее. Она мне просто нравится. Для большинства этого недостаточно. Кажется, что все надо доводить до крайностей, а если ты так не делаешь, то ты недостаточно вовлечен в происходящее, делаешь все без страсти. И если мы говорим про школу, то тебе разрешено выбрать лишь одну из двух одобряемых обществом позиций:

Я НЕНАВИЖУ ГРЕБАНУЮ ШКОЛУ!

Ты невнимателен на уроках, выбегаешь за ворота через десять секунд после звонка, прогуливаешь все внеклассные мероприятия и обычно ждешь не дождешься, когда можно будет свалить не оглядываясь.

ИЛИ

Я ПРОСТО ОБОЖАЮ ШКОЛУ!

Ты участвуешь во всех сферах жизни «Райли», рыдаешь от мысли о том, что придется уходить, потому что так круто уже нигде не будет, носишь свитшот с символикой школы по выходным и знаешь школьный девиз.

Обе позиции отстойные, естественно. Никто настолько сильно не любит школу. И большинство настолько сильно ее не ненавидит. Просто тут, как и везде, все хотят примкнуть к какой-то группе: найти людей, которые чувствуют примерно то же самое, а потом превратить эти чувства в то, что будет выделять вас на фоне других. Потому что тогда у вас будет товарищество, тогда у вас будет братство (или типа того).